И потом этот ор от Владислава
Гадовича. Бррр! Как же я не люблю это имя. У меня с ним, знаете ли,
очень плохие ассоциации.
В страхе оборачиваюсь.
— Извините, я не хотела в вас
коробку кидать, — бормочу, состроив гримасу невинной кисули.
— Коробку? — в шикарное тело и
безупречное лицо Мещерского и правда ничего не врезалось. Стоит
возле стремянки внизу, но даже так умудряется смотреть высокомерно.
Важный такой. Рукава рубашки до локтей закатаны. Воротник
распахнут. Красивый до невозможности. Но насколько красивый,
настолько и вредный. Вон как брови хмурит. Опять я что-то не то
сделала!
— Я не смотрела назад, когда бросала
ее, — оправдываюсь зачем-то.
— Вообще-то по охране труда на таких
каблуках нельзя на стремянку залезать! — рычит на пониженных тонах.
Видимо, я умудряюсь слегка остудить его пыл. Но вот… возьмет и
лишит меня премии за охрану труда. И буду отмечать Новый год у
телевизора! И никакого тебе оливье и катания на коньках, Северина!
Денег хватит только на бутерброды с маслом.
— Извините, — смотрю на свои туфли.
Красные, лакированные. Я их себе для новогоднего корпоратива
купила. Разнашиваю после работы, когда все уходят из офиса. Каблуки
и правда зачетные!
Пытаюсь сойти со стремянки, но
каблук цепляется и я лечу! Куда — неизвестно, ничего не понимаю.
Голова кружится. В ужасе кричу.
Перестаю кричать только, когда
оказываюсь в крепких руках босса. Он успевает меня подхватить до
моего позорного падения на пол офиса.
— Вот поэтому, Северина, нельзя
нарушать правила охраны труда, — поучительно сетует Владислав
Анатольевич. А я инстинктивно держусь за его мощную шею и всем
телом ощущаю его немаленькие мышцы. Какой же он горячий и сильный!
И пахнет от него потрясающе. Я чувствую его мятное дыхание.
Как же так? Разве это законно быть
ТАКИМ… таким… роскошным?
— Спасибо, Владислав Анатольевич, —
звучит, правда: «спсипа Васисав Анатоич».
Он не сильно-то и торопится меня
отпускать, но я медленно сползаю с его рук. Проклятые каблуки и
юбка-карандаш!
— Ты не ушиблась? — в его голосе
звучат нотки заботы. А еще, он впервые назвал меня по имени и… руки
у него чересчур приятные и теплые, потому что я как-то странно
реагирую на его прикосновения. Особенно на моих бедрах. За что
ухватился, то и держит, как говорится.
— Все в порядке, Владислав
Анатольевич, — блею, как овечка. Я напугана и раздосадована. И не
только тем, что чуть шею себе не свернула, но и своей странной и
непрошенной реакцией на босса. Он мне совсем не нравится, да! И
меня бесит, что он со мной на «ты».