Кажется, зелье начало действовать. По крайней мере, я смог
подняться. Уставился на дочку Зубаровых: Елена лежала на траве,
словно сломанная кукла. Дорогое платье, теперь разорванное и
испачканное, едва прикрывало тело. По бледному лицу, измазанному
копотью и кровью, стекала тонкая красная струйка. Грудь медленно
поднималась и опускалась — дышит. Значит, жива.
План в голове начал постепенно меняться. Зачем мне просто
посягать на землю? Можно же сделать всё более элегантно. Да так,
что комар носа не подточит, просто потому что комара не будет. Это
быстрее и легче. А сколько там займут суды и разбирательства?
— Витас! — рявкнул я.
Мужик тут же рванул ко мне.
— Группу самых сильных собери, — посмотрел на догорающий особняк
Зубаровых. Эх... Столько денег потребуется, чтобы всё это
восстановить. — И пусть тащат Елену к нам, там её в комнату. Жору
предупреди. Охрана тотальная. Никого на мою территорию не пускать.
Вообще никого.
— Господин? — брови Лейпниша поползли вверх.
— Потом, — махнул рукой. — Давай, в темпе вальса.
Пока мужик собирал людей и выдавал инструкции, я кое-как
поднялся. Спина болела адски, словно по ней проехался табун
лошадей. Мои паучки были рядом — ребята очень устали, и им нужен
отдых. Причём чем раньше, тем лучше. И это я не почувствовал, мне
передали с помощью сигналов, как заботливые детки — папаше.
— Витас! — снова позвал мужика.
Голова включилась и начала работать, как хорошо смазанный
механизм.
— Монстров под нож. Всё ценное собрать и тащить к нам.
— Есть! — кивнул он и оскалился, как волк перед охотой.
— Через Соплю идите, никаких заходов в серую зону.
— Будет исполнено, — тут же отчеканил мужик.
Ещё чего, здесь просто куча тварей! Оставлять их? Кому? Они мои,
и точка! Шатаясь, пошёл к тому, с кем не очень хотел говорить. Да и
в план он мой перестал вписываться.
— Как дела? — спросил я главу рода Зубаровых.
Хмыкнул. Мужик свернулся калачиком и плакал, как ребёнок. Звал
сына и сжимал землю, где тот стоял, в руке. А ведь, кроме него и
дочери, никого больше в роду не осталось. Почти как я и
планировал.
— Сдохни! — процедил он через зубы.
Наклонился к нему и сел на корточки.
— Ну чего же вы так? — мой голос стал мягким, как пух. —
Вячеслав Кириллович, а как же ваша спесь? Где она?
Развёл руками для драматизма ситуации: