- Да, папа, - услышала свой голос как из далека.
Но он не унимался. Встав и подойдя ко мне в плотную, тихо прорычал:
- И это только ко мне, не говоря уже о Алане и Арлане.
Он был в бешенстве. Мне бы промолчать, но вместо того, чтобы склониться в поклоне и принять все, я лишь еще сильнее его разозлила.
- Но…
- Никаких но! С этого дня и до окончания торжества ты безвылазно сидишь у себя в комнате. После бала мы представим тебя свету. Становится слишком опасно, и потакать твоим капризам мы больше не можем ради твоей же безопасности.
- Хорошо, папа, - слезы потекли из моих глаз и пытаться сдерживать их не имело смысла. Ими уже все решено и альтернативного плана они не примут. Взглянув на маму, попыталась найти у нее поддержку.
- Мам…
Но она, как и папы была непреклонна:
- Прости, милая, но это для твоего же блага.
Родители ушли, оставив меня одну. Разревевшись, скатилась по стене и обхватила свои колени. От мысли, что через три дня меня представят всему обществу, хотелось скулить от отчаяния. Теперь моя жизнь будет проходить только под строгим присмотром отцов и их охраны. Любая ошибка для меня будет фатальной.
Погруженная в свои мысли и в свое отчаяние, не заметила, как тихо подошла ко мне и села рядом няня.
- Софи, как же так? Неужели нельзя ничего сделать? Можно же спрятаться в России! – скулила, вытирая слезы кулачком, словно маленький ребенок.
Софи ничего не ответила, лишь прижала к своей груди, даря тепло и успокоение. Она единственная понимает меня. С пяти лет няня в услужении у сильнейших и все что она видела – это только замок и работа в нем. Но как бы мне не сочувствовала, ослушаться Альфу она не может.
- Все будет хорошо, моя маленькая, - успокаивала меня. - Пойдем умоемся и отдохнем, ты найдешь выход из сложившейся ситуации, я в этом уверена, - сказав, подмигнула мне.
Два дня я просидела в комнате. Дни тянулись тугой патокой, от безделья хотелось выть. К тому же папы запретили всем заходить ко мне, только Софи могла скрасить мое одиночество и то ненадолго. Ночью же мне снились мои волки. Каждый раз засыпая, я ждала их. Они подходили ко мне, ластились, но ни разу не нарушали границы. Протянув к ним руку, могла гладить, теребить за шерстку, но стоило сократить дистанцию, как они отходили. Словно боятся переступить грань и стать ближе.