Но есть еще более безвыходные случаи, а именно: когда польза находится в конфликте с пользой же, как, например, в случае, когда дело касается прав меньшинства перед большинством. Только путем сопоставления принципа пользы с социальным сознанием могут быть прекращены подобного рода конфликты; чисто утилитарные теории разрушают их, ссылаясь на иные принципы, если не хотят признавать исключительно грубую силу большинства. Лишь с этой точки зрения понятие общей пользы есть верный принцип, но в таком случае к этому принципу должны быть приобщены посторонние элементы, и тогда он теряет свои характерные черты.
Название «общее благо» наиболее соответствует определенному таким образом принципу права, если хотят выразить его понятным и имеющим широкое значение термином и вместе с тем избежать неясности, всегда связанной с идеей пользы.
Но никаким термином или формулой ни выразить эти сложные и разнообразные элементы юридического порядка, так как эти термины и формулы суть философские обобщения, которые не обнимают (не отражают) никогда вполне этих понятий.
Значение обобщений, относятся ли они к понятиям общественного блага, общей пользы, жизненных условий, согласия интересов или общественного сознания, заключается в том, что они противополагают всем отвлеченным принципам естественного права и чисто рационалистическим правовым понятиям совершенно позитивное понятие юридического порядка, которое только и может быть совместимо с историческими данными правообразования. Ведь древние называли историю наставницей жизни и соответственно наставницей мысли, и это дает основание утверждать: не нужно искать в истории то, что ложно, а нужно искать то, что истинно.
Б.А. Кистяковский и Д.А. Гурвич в своих работах утверждают, что исследования права, существующего только в жизни и вне связи с утвержденным в законе, как правило, неспособны охватить всю полноту динамики движения реальной правовой жизни. Так, Кистяковский пишет: «жизнь так богата, многостороння и разнообразна… она не может целиком подчиниться контролю закона и органов, наблюдающих за их исполнением… К тому же, писаное право неподвижно, оно изменяется только спорадически и для его изменения всякий раз требуется приводить в движение сложный механизм законодательной машины. Напротив, правовая жизнь состоит из непрерывного движения, в ней все постоянно изменяется, одни правовые отношения возникают, другие прекращаются и уничтожаются»