Кев не любил разговаривать. Он терпеть не мог вести с кем-то беседы, он был готов сделать все, что угодно, лишь бы девочка оставалась с ним.
– Меррипен.
– Это твое имя?
Он покачал головой.
Уинифред склонила голову набок.
– Ты не назовешь свое имя?
Он не мог. Цыган называл свое настоящее имя только другому цыгану.
– Назови мне хотя бы первую букву, – упрашивала она.
Кев смотрел на нее в замешательстве.
– Я знаю не так много цыганских имен, – сказала она. – Тебя зовут Лука? Марко?
Кеву пришло в голову, что она ведет с ним игру. Дразнит его. Он не знал, как реагировать. Обычно, если кто-то его дразнил, он отвечал кулаками.
– Когда-нибудь ты мне скажешь, – сказала она с улыбкой.
Она сделала движение, словно хотела встать с кресла, и Кев тут же схватил ее за руку. В глазах ее промелькнуло удивление.
– Ты сказала, что останешься.
Девочка положила свободную руку на его запястье.
– Я останусь. Не тревожься, Меррипен. Я всего лишь хочу принести нам с тобой чаю и хлеба. Отпусти меня. Я сейчас же вернусь. – Ладонь ее была легкой и теплой. – Я останусь с тобой на весь день, если ты этого хочешь.
– Тебе не разрешат.
– Разрешат. Конечно же, разрешат. Да не тревожься ты так, ради Бога. А мне еще говорили, что все цыгане веселые.
Она почти заставила его улыбнуться.
– У меня была трудная неделя, – с убийственной серьезностью сообщил ей Кев.
Она попыталась разжать его пальцы.
– Да, я понимаю. Как случилось, что ты пострадал?
– Гаджо напали на наш табор. Они могут прийти за мной сюда. – Он смотрел на нее как голодный волчонок, но в то же время заставил себя ее отпустить. – Я в опасности. Я должен уйти.
– Никто не посмеет забрать тебя от нас. Отец очень уважаемый человек в деревне. Он ученый. – Увидев в лице Меррипена сомнение, девочка добавила: – Перо бывает сильнее меча, знаешь ли.
Сказать такую глупость могли только гаджо. Для Кева высказывание это не имело ровным счетом никакого смысла.
– Те люди, что напали на наш табор, были вооружены не перьями.
– Бедняжка, – с сочувствием сказала она. – Мне жаль, что с тобой так вышло. Твои раны, должно быть, болят. Тебе еще рано так много двигаться. Я принесу лекарство.
Кев раньше никогда не был объектом чьей-либо симпатии. Или сочувствия. И ему не понравилось, что она его жалела. Гордость его восстала.
– Я не стану его пить. Лекарства гаджо не помогают цыганам. Если ты принесешь его, я выплесну его в…