Вместо того чтобы пичкать их лекарствами и держать взаперти, как предписывало большинство докторов, доктор Харроу для каждого пациента разработал систему упражнений, приучил принимать холодные ванны, пить соки и есть простую и довольно скудную пищу. Заставляя пациентов делать гимнастику, доктор Харроу шел вразрез с официальной медициной, но, по его убеждениям, все живое должно двигаться. Так распорядилась природа.
Каждое утро начиналось с прогулки. Гуляли пациенты и в ясную погоду, и в дождь, после чего следовал час занятий гимнастикой, во время которой они лазали по стремянке или упражнялись с гантелями. До сих пор Уин с трудом могла выполнить хотя бы один заход не задыхаясь, но она уже начала замечать некоторые улучшения. Всех в клинике обязали проверять дыхание на новом приборе, называемом спирометром, который замерял объем воздуха, вдыхаемого в легкие и выдыхаемого из них.
Она еще что-то писала о клинике и пациентах, но эту часть Кев лишь бегло просмотрел. И тогда он добрался до последних абзацев.
С тех пор как я переболела тогда скарлатиной, у меня мало на что хватало сил, разве что на любовь. Но я любила и до сих пор люблю полной мерой. Мне жаль, что я шокировала тебя в то утро, когда уезжала, но я не жалею о том, что сделала и что сказала, не жалею о том, что выразила свои чувства.
Я буду добиваться тебя и сделаю все, чтобы научиться жить полной жизнью. Я мечтаю о том, чтобы и ты, и жизнь однажды повернулись ко мне лицом и позволили вас поймать. Эта мечта заставляет меня жить. Я так много хочу тебе сказать, но я еще не свободна.
Надеюсь, что однажды буду здорова настолько, что смогу шокировать тебя вновь, однако с более приятными результатами.
Я прикладываю к этому письму сто поцелуев. Ты должен тщательно их пересчитать и не упустить ни одного.
Твоя Уинифред
Кев дважды перечитал письмо, затем смял и бросил его в камин.
Он смотрел, как бумага горит и тлеет, превращаясь в пепел, пока не исчезло в огне все написанное Уин, до последнего слова.
Лондон, 1851 год
Весна
Наконец Уин вернулась домой.
Шхуна из Кале прибыла в порт. Трюм полнился предметами роскоши, мешками с письмами и посылками, которые Королевской почте предстояло доставить адресатам. Корабль был средних размеров, с семью просторными каютами для пассажиров, обшитыми деревянными панелями, выкрашенными глянцевой флорентийской белой краской.