Рядом с ним мне было стыдно вспоминать, как я чудила с Вито. Гонго за волосы вытащил бы меня из бассейна, если бы я вдруг вздумала плавать нагишом. И, не дав одеться, погнал бы по центральной улице, чтобы впредь неповадно было издеваться над взрослым человеком. Как же сильно, оказывается, послаблял мне Аурелио!
– Тебе кто платит за мое истязание? Отец или Вито?
– Я умный. Беру с обоих, – Гонго увернулся, не дав себя задеть деревянным кинжалом.
– Чувствуется. Я до встречи с тобой не понимала, что такое рабство. Думала, гремлю кандалами с Вито.
– Теперь видишь разницу?
– С тобой сдохнуть можно. Совсем загонял.
– Я честно отрабатываю деньги, – выпад вперед заставил меня отпрыгнуть. Но подсечка не позволила удержаться на ногах. Я повалилась на спину. Тупой клинок тут же прижался к моему горлу. – Ты убита.
Вито не вернулся ни через месяц, ни через год. Мне казалось, что он исчез из моей жизни навсегда.
Поначалу я не находила себе места. Злость переросла в беспокойство, а беспокойство в высшую степень уязвленности. Меня бросили, даже не захотев объясниться. Гонго молчал, в Департаменте делали удивленные глаза. Иногда издевались. «Вито Аурелио? Кто такой? Нет, не знаем».
Лорд Сэкхарт хмурился и притворялся, что сильно занят. Серьезного разговора не получалось.
– В чем дело, Лети? Работа есть работа. Почему тебя раньше не удивляло исчезновение Аурелио?
Да потому, что раньше у меня не было к нему чувств.
В желании узнать, куда делся Вито, я пошла на преступление. Украла ключи и переворошила все документы в отцовском кабинете. Кроме того, что в пригороде продолжала орудовать банда незарегистрированных оборотней, ничего нового я не нашла. Я даже опустилась до того, что устроила слежку за Ханной Бушер, всякий раз надумывая причину смены ее настроения. Ханна улыбается? Значит, ночью ее навещал Вито, и она счастлива. Грустит? Неужели поссорились? Наверное, никто, даже она сама, так не жаждали ее свадьбы с каким–нибудь из ухажеров, как я. Вокруг нее их крутилась тьма. Вот и пускай выбирает, а Аурелио мой.
«Что я делаю?» – я билась головой о стол, призывая себя вернуться к прежней жизни.
Да, первая любовь редко бывает счастливой. Моя оставила широкую борозду в душе. И пока она кровоточила, я не находила себе места.
Но однажды, когда боль перестала быть острой, а надежды на то, что Вито скоро вернется, иссякли, я очнулась.