В зал суда я приехала одна на такси. Моё лицо, бледное, истощённое, не выражало ничего, кроме пустоты и боли. Я сильно похудела, неважно себя чувствовала все эти дни с момента того рокового дня, который разделил мою жизнь на до и после.
Игнат, как же он мог…
Пока я ждала его дома, как самая примерная жена, он развлекался с другими девицами в командировках и делал им детей.
Ненавижу!
Сейчас я не плакала. Я держалась, как могла, потому что надо… Надо быть сильной, просто пережить этот день! Ведь у меня неожиданно появился смысл жить дальше.
В здание суда приехала раньше на двадцать минут, первее Игната. Каким-то образом мне удалось протиснуться сквозь толпу зрителей с камерами, которые уже, словно стервятники, караулили нас у ворот.
На мне было чёрное платье, свободного кроя, длиной чуть ниже колен, с белым воротничком и белыми манжетами. Туфли выбрала на среднем каблуке, волосы аккуратно уложила “в ракушку”, макияжа использовала совсем немного. Я только подкрасила тушью ресницы и тщательно замазала синяки под глазами тональным кремом.
Через пять минут после моего явления, в зал вошёл Игнат в сопровождении своего адвоката. Вид у него был мрачным, как на похоронах. Он собрался подойти ко мне, но мой адвокат остановил его жестом. Я на него не смотрела. Либо смотрела в свой блокнот, либо в окно. Мне было дурно и тошно до такой степени, что я не могла ни видеть, ни слышать этого подлого негодяя. Хотелось уже быстрее со всем покончить.
Два часа пролетело достаточно быстро, мы достигли финала. Еще пару минут и наши пути разойдутся навсегда. Я больше никогда не увижу Игната, но шрамы на сердце будут всегда о нём напоминать.
Когда судья зачитывала решение, я из последних сил держалась на ногах. Тошнота, слабость, нервы могли в любую минуту отправить меня в обморок.
Это конец…
Боже, это действительно конец!
Прозвучало последнее слово судьи, ударил деревянный молоточек, я поднялась с места и быстро пошла к выходу.
Не хочу, чтобы Игнат видел мои слёзы! Я хочу уйти красиво — с гордо поднятой головой.
Однако, позади послышались шаги, которые переросли в бег.
— Лида, постой, давай поговорим!
Муж, теперь уже бывший муж, схватил меня за руку, но я ловко её выдернула.
— Отойди от меня.
— Нет! Я не хочу, чтобы всё… чтобы… вот так вот…
Он орал, психовал, даже грубил, в отличие от меня — мёртвой статуи. Я молчала. В упор смотрела на него, но ни один мой мускул не дрогнул. Никто не узнает, каких сил мне стоило себя сдерживать. Только потом, сев в машину, я разжала кулаки и увидела кровавые ранки на ладонях от ногтей, вонзившихся в кожу.