— Умеешь ты уговаривать, Арина
Ивановна, — признал император.
— Если бы умела, реликвию ты давно
вернул бы.
— Зачем она теперь тебе? Все равно
княжество отходит мне.
— Вот ты и признался! — торжествующе
сказала Живетьева. — А то все ни при чем, ни при чем. А теперь
спрашиваешь зачем. Затем, что я эксперимент хотела провести, делала
сложный артефакт для встраивания в сеть вместо шелагинского, а ты
все мой труды пустил на ветер. Да ладно реликвия, там же ценные
записи были. Очень ценные, тебе не нужные. Верни хоть их.
— Арина Ивановна, опять ты за старое.
Не брал я ничего и приказа брать не отдавал.
Спор их прервал секретарь, принесший
заполненные документы на владение имением. Живетьева закряхтела,
показывая, как тяжело ей подниматься, и сказала:
— Поеду я смотреть, что там надо
восстанавливать, чтобы заселиться. Там, поди, только стены и
остались. А содрал ты, Костенька, с меня как за полноценное
имение.
— Деньги переведешь в течение недели,
иначе сделку аннулирую, — не поддался на шантаж император.
Настроение его после очередного
обвинения в краже стало еще хуже, чем после того, как Живетьева
объяснила, почему придется меня признать.
Сама она уходила тоже не слишком
довольная, бурча себе под нос: и «Жмот», и «Мог бы быть и
поблагодарней», и уже привычное «Кругом одни идиоты».
Император без сообщницы тоже
разошелся, сорвавшись на ни в чем не повинном секретаре, но
распоряжение отдал, что на соревнованиях должен победить тот, кто
сильнее.
Но это было не столь важным, как
грядущая дуэль с Фадеевым, в которой я любом случае проиграю
репутационно, если чего-нибудь не придумаю.
«С Фадеевым надо что-то делать», —
сообщил мне Песец, как будто я сам этого не понимал.
«Предлагаешь превентивно убить? Так
ведь при Беспаловой другой Фадеев появится, к гадалке не ходи».
«Теперь ты понимаешь, почему мой
создатель предпочитал уединение? И делал выбор в пользу сидра. Сам
видишь, насколько сидр лучше женщин — от него никогда не бывает
проблем, только радость», — нелогично продолжил разговор
симбионт.
«К сожалению, эту проблему сидром
можно решить, только стукнув нужного человека бутылкой по
голове».
Желательно императора, и тогда, когда
с ним будет Живетьева. Пусть потом целительница доказывает, что ни
при чем. Император ей многое мог бы простить, но не покушение на
себя.