– Ты хоть бы канавку поглубже догадался бы выкопать, бездарь, – бросил Сергей «аграрию», подойдя поближе к заграждению.
– Не было такой команды, товарищ старший лейтенант, – отозвался незадачливый «аграрий» – сказано было на штык лопаты, на штык и выкопал. Товарищу прапорщику виднее.
– Команда ему нужна! А голова тебе на что дана? Так и будешь до дембеля лопатой по говну стучать. Ну ладно, такие проблемы периодически возникают у каждого индейца. Ты вот что скажи мне, голубь сизый, был ли здесь командир, а если был, то когда и куда ушел? Понятно, что он, когда уходил, наверное, забыл тебе по всей форме доложить. Хоть направление его перемещения покажи. Никаких слов мне от тебя не надо – рукой покажи.
– Та никуда он не уходил. Он там, в свинарнике. Машка сегодня ночью опоросилась, вот он там с приплодом и разбирается – имена всем раздает.
– Батюшки-светы! Как это трогательно. Не дать, не взять – крестный отец. Как же он туда прошел? Вы что тут, персональный гидрокостюм для него держите? Или на носилках его, как китайского мандарина, по двору носите?
– Та нет. Чулки от ОЗК (Общевойсковой Защитный Комплект) он одевает и ходит тут везде. А мы потом сутки их отмываем.
(Продолжим наше дальнейшее изучение этого удивительного армейского одеяния: ОЗК – это такой армейский скафандр, позволяющий надевшему его военному прожить чуточку больше всего остального населения в условиях ядерного или химического воздействия. При этом, «чуточка» должна позволить военному довершить до конца выполнение боевой задачи. А потом все – «моментом в море». После довершения военные уже никому не нужны. И не верьте никогда тому, кто будет вам рассказывать про успешное преодоление зоны заражения, про дегазацию и дезактивацию. Бред это все. Ежели попал военный в такую катавасию – «финита ля комедия». Хоть и несколько отсроченная «финита»).
– Не ропщи, служивый – судьба у тебя значит такая. А судьба-то, ведь она в том числе и работу тебе определяет. Дуй-ка ты лучше в свинарник и шепни командиру о том, что прибыл, дескать, старший лейтенант Просвиров и желает ему, командиру значит, лично об этом доложить.
«Скотник» нехотя прохлюпал бахилами по благоухающему месиву, покачивающему растревоженными волнами ненадежный забор-плотину, и исчез внутри низкого, наспех сколоченного и покосившегося уже здания-сарая. Исчез надолго. Сергей уже успел, что называется, принюхаться к неизбежным на Руси ароматам сельской жизни. Голова его начала хоть и медленно пока, но довольно уже ощутимо от чего-то и куда-то «плыть». В сознании стали медленно обозначаться чьи-то расплывчато-туманные образы. От усталости, наверное, или от газов, испускаемых соседним болотом. Или же от того и другого вместе: от сочного благовония скотского говна ведь такого эффекта вряд ли приходится ожидать. В противном случае советские колхозники давно уже престали бы водку пить и ринулись бы всей гурьбой на скотный двор. Животноводство сделало бы по истине гигантский скачок вперед и ощутимо приблизило бы победу коммунизма в отдельно взятой стране. А сам факт пришествия коммунизма в те времена еще многим казался неотвратимым. Сомнениям и кривотолкам подвергались лишь сроки чудесного пришествия. Но и то только в допустимых пределах подвергались. Сказано же было чуть ранее с высокой трибуны партийного съезда: «Нынешнее поколение молодых людей будет жить при коммунизме!» Вот и верили в это все молодые. Вернее будет сказать, не совсем прямо так уж и все, но наиболее сознательная и передовая часть советской молодежи в это верила. Те, которые: