- У вас всё нормально? – спрашиваю я, стараясь унять дрожь голоса.
- Всё хорошо. Это ты стучал?
Киваю и успокаиваюсь.
- Прости… Я была в душе, и ты говорил, чтобы я не открывала никому дверь.
Умница.
Урок она отлично усвоила.
Улыбка трогает уголки губ.
- А телефон почему вне зоны доступа?
Эля пожимает плечами и спешит проверить телефон.
Перевожу взгляд на заинтересованного мальчишку, который наблюдает за нами и улыбается.
Он рад мне, что ли?
10. Глава 9. Эля
Педиатр не спешит принимать нас, так как ещё не все результаты анализов готовы, а Максим Викторович ещё не пришёл. Мы приехали раньше. Не знаю, почему Тимур так торопился? Он словно сильнее меня желал убедиться в том, что Мирон может обойтись без операции. Какая ему выгода с этого?
Мирошка рассматривает рыбёшек в аквариуме, а я сижу рядом с Тимуром и чувствую исходящее от него напряжение. Почему он волнуется так, словно сейчас решается, что произойдёт с его сыном? Может, на самом деле считает Мирона своим? Или знает о той ночи больше, чем говорит?
Мельком поглядываю на мужчину, и он ловит на себе мой взгляд.
- Ты уже думала, что будешь делать, если скажут, что операция - неизбежность?
Тимур постукивает подушечками пальцев по подлокотнику мягкого кожаного кресла, на котором сидит, а я пожимаю плечами в ответ.
И всё-таки он думал о Мироне.
Мне одновременно тепло и страшно. Почему Тимур вдруг решил проникнуться симпатией к своему племяннику? Понимаю, что раньше он не мог помочь нам, так как разбирался с собственными проблемами, но зачем теперь включать заботливого дядю, если согласилась дать деньги на операцию только ради того, чтобы заключить сделку со мной?
- Думаю, моё решение очевидно. Я хочу, чтобы сын жил полноценной жизнью. Он хочет говорить.
- Ты уверена, Эля? Пацан кажется мне счастливым ребёнком, который не хочет совсем ничего. Его устраивает то, что происходит вокруг него. Наверное, ему хотелось бы говорить, не веди ты себя, как наседка, а так он получает всё раньше, чем успел подумать.
Закипаю, но спорить у меня нет совершенно никакого желания. Тимур может думать всё, что хочет. В своё время я пообещала себе, что сын никогда не почувствует себя брошенным и обездоленным. Мне хотелось, чтобы ему было хорошо и комфортно. Испытав щемящее чувство предательства и одиночества, я понимала, что не допущу такого с сыном. Мне хотелось окружить его любовью и заботой. И я успешно справлялась со своей задачей.