К тому же буквально перед началом этого дела граф узнал
невероятную, чудовищную новость. Ночью было совершено нападение на
поместье барона Троицкого, который являлся опекуном, выживших
Вяземских. Дети были убиты.
Вся коллегия была немного выбита из рабочего ритма этой
новостью, но они должны довести рассмотрение последнего на сегодня
дела до конца.
Фёдор Дмитриевич продолжал обводить зал взглядом в поисках того,
кто решится оспорить заявленные им действия. Прекрасно понимая, что
просто некому этого сделать.
По правилам протокола необходимо трижды повторить вопрос, и
Фёдор Дмитриевич сделал это во второй раз, при этом уловив нечто
странное. Словно едва различимый отголосок давно позабытой
силы.
— Среди присутствующих есть кто-нибудь, кто хочет и самое
главное, может оспорить решение об удалении фамилии Вяземских из
Имперской Бархатной книги и передачу их родового источника
государству?
На этот раз не только Фёдор Дмитриевич принялся осматривать зал.
Многие из присутствующих стали оборачиваться и всматриваться в
дальние углы, где толпились менее знатные персоны, которым просто
не хватило мест в зрительном зале и ютилась горстка студентов.
Взгляд графа зацепился за волосы четырёх студентов, среди
которых были две девушки. Светлые, практически белые, прямо как у
всех представителей рода Вяземских. Но он быстро прогнал глупую
мысль. Крови Вяземских больше нет в империи. Она исчезла навсегда.
А современная мода может удивить кого угодно.
Председатель коллегии, вопросительно посмотрел на министра
юстиции, но тот лишь развёл руками. Хотя было заметно, что
светлейший князь был чем-то сильно доволен. В его глазах стали
появляться отблески яростного пламени.
В зале поднялся ропот, даже пришлось прибегать к крайним мерам и
несколько раз ударить молотком, призывая присутствующих к
порядку.
— Среди присутствующих есть кто-нибудь, кто хочет и самое
главное, может оспорить решение об удалении фамилии Вяземских из
Имперской Бархатной Книги и передачу их родового источника
государству? — в третий раз спросил граф Трубецкой.
Напряжение достигло какого-то небывалого уровня. За годы,
проведённые в кресле председателя коллегии, графу ещё ни разу не
было настолько тревожно и волнительно. Он даже не заметил, как
начали трястись руки, а сердце биться с удвоенной силой.