Какое там! Меня несло. И эти неторопливые, выверенные интонации взбесили ещё больше. Так разговаривают с дикими зверьми! Н-на! Взвизгнув, я запустила полученные сгустки в блондина. Один шар полетел вкривь и вкось. Скрылся где-то в ближайших кустах и с шипением погас там. Зато второй точно в цель. Лэнс рыкнул, словив заряд в грудь. Рубаха на месте попадания обуглилась, продемонстрировав шикарную дыру. И явив взгляду великолепную грудную мышцу. Бойтесь своих мечтаний, как говориться. Они могут исполниться. Только не всегда тем боком, на который вы рассчитывали. Мелькали у меня мыслишки снова увидеть обнажённого блондина? Вот.
Я чувствовала себя до странности злобно. На ладонях снова родились магические сгустки. Золотисто-голубые, они мне очень нравились. В них сконцентрировался мой гнев, все мои обиды. При их использовании становилось… легче. На этот раз в сторону рванул фаербол с правой руки. А заряд с левой, ранее непослушной, угодил в блондина. Снова рык с его стороны, более громкий. Как же мне хотелось сделать ему больно! Чтобы рассыпалась по плечам белоснежная грива, нарушая идеальный хвост, чтобы кривились в муке породистые губы, чтобы шипел и корчился от боли. Блондин зашипел, только не от боли. Этот воин был не чета мне. К моему следующему фаерболу он был готов и поймал его на подлёте. Словил рукой, на миг блеснувшей одевшимися в чешую пальцами. Удивительно, что он не атаковал меня в ответ. Только уворачивался. Наивная и кровожадная мечта гонять его тут, отыгрываясь за все обиды, развеялась как дым после пятого удара. Лэнс позволил фаерболу угодить в него, снова поджигая рубашку и стремительно метнулся ко мне.
− Нельзя, Эделин. Нельзя так! Только не так. Нельзя так начинать, − шептал он, гладя меня по голове.
Из его спины с тихим шорохом вырвались и развернулись огромные крылья. Роскошные. Хищные. Драконьи. Но не плотные, а полупрозрачные. Как-то это не очень состыковывалось с непроявленностью дракона, каким я до этого момента Лэнса считала, но мозг находился в ступоре. Я могла только злобно рычать, биться, стараясь освободиться, но мужские руки держали крепко. Я бесновалась, выплёвывала обвинения, лупила Лэнса кулаками в грудь, а он принимал, стоя непоколебимо, как скала. Минуту спустя я ревела в голос. А Лэнс гладил меня уже по спине и шептал, шептал. Что нельзя начинать так свой боевой путь: с гнева и ненависти. Много магов выгорало на таком стимуле в первые дни. А те, кто вынес, становились бездушными. Склонными к насилию в любой ситуации.