Усмирил, пожав плечами, он,
Ведь задачу он имел иную,
Как и весь советский батальон.
Нет, мы не стреляли по привычке!
Поддержав в пути агитотряд,
Привезли мы соль, муку и спички,
Керосин, конфет для пацанят…
И весь день назавтра раздавали
Мы на площади бесплатно груз,
И дары дехкане принимали,
И кричали что-то про Союз…
С «бэтээра» музыка играла,
Пугачева пела про любовь,
И стена меж нами расступалась,
И, казалось, не сомкнется вновь.
А под вечер в наш походный лагерь
Аксакалы вышли.
Старики
Нам, ответно, в сеточках огладив,
Апельсинов дали в две руки.
Чем богаты, мол, тому и рады.
Извините, что не без затей.
Пусть лет пять неурожаи кряду,
Но примите это от друзей.
Жест открытый и такой понятный!
Каждый фрукты редкие хвалил,
И они сияли на закате
Сотней малых искренних светил.
Даже ротный, стариков послушав,
Долго местным вслед бросал глаза,
Но потом,
К солдатам обернувшись:
«Закопать!» – сурово приказал.
Ничего не поняли ребята,
Только слово старшего – закон-с!
И в могилу сбросила лопата
Сотню мелких, но прекрасных солнц.
Фрукты ли отравленные были?
Недосуг теперь уж мне гадать:
Дружбы мы тогда хотели или,
Просто, чтоб штаны не замарать?!
В ГОРАХ
Пост стоял на высоком карнизе
Словно птицы огромной гнездо,
А шлагбаум и будку пониже
Два обстрела свели в решето.
В феврале здесь, в горах, веет вьюга,
И спешил я подняться скорей,
Ожидая объятия друга,
Но невольно застыл у дверей.
Офицера трясла лихорадка,
И на койке в недюжинный рост
Его тело от шеи до пяток
То и дело вставало, как мост.