– Вот ведь стерва! Да ты хоть знаешь, что тебя ждет?
– Казнь, – это слово произнесла со спокойной решимостью.
Казнь через отрубание головы за две буханки хлеба, копченого окорока и пуд гречневой крупы, чтобы дети в монастыре не умерли с голоду.
«В стране – экономический кризис, голод, разруха. Приходится урезать расходы и крепиться даже благородным сословиям. Мы понимаем вашу боль. Займитесь собирательством, работайте усерднее. Еды нет, но вы там держитесь!» – самодовольно вещал с рекламных экранов граф Иктион, смотритель наших земель, в том числе и покровитель Сенсории. Как показала инспекция одного из складов графа, ни голода, ни разрухи, ни тем более какой-либо нужды он не испытывал. В то время, как сенсорийцы умирали на улицах от истощения, в его амбарах покрывался плесенью хлеб и гнило мясо, что доставалось крысам, но не подданным графа.
– Понимаете, за что вас будут судить? – бесстрастно выводя на листке нужные фразы, и обращая на меня не больше внимания, чем на трещину в своем столе, дознаватель произнес полагающийся по протоколу вопрос. Его не в меру нахальный напарник сопел неподалеку.
– Понимаю, – уверенно кивнула. – За желание накормить детей.
На меня уставились два недовольных карих глаза, терявшихся на широком одутловатом лице.
– За нарушение пункта два параграфа один указа графа Иктиона от прошлого года! Кража из графских запасов считается преступлением против королевской власти и карается смертью.
Сделала вид, что прониклась. Какой смысл? Все равно мне отрубят голову, вне зависимости от дальнейших вопросов и моих ответов.
– Кто был с вами?
– Никого. Я проникла на склад одна, – соврала и глазом не моргнув.
– Вот как, – недовольно крякнул мужчина, отпив кофе. – А куда делись, – он склонился над протоколом и зачитал, – «две булки пшеничного хлеба, копченый окорок, пуд гречневой крупы и вяленый лещ?».
– Вяленого леща кто-то из ваших утащил. А остальное я съела.
– Съели? – посмотрев на меня, как на полоумную, переспросил дознаватель.
– Жрать хотелось, аж кишки сводило, – развела руками, нахально улыбаясь напоследок.
– Пуд гречневой крупы?
Утвердительно кивнула, и глазом не моргнув.
– И когда же вы успели, любезная? Стражники вас сразу заприметили и начали погоню!
– На бегу, – с трудом подавила желание закинуть ноги в грязных ботинках на стол дознавателя и попросить кофе. Несмотря на то, что я не пила кофе, перед смертью хотелось позволить себе какую-нибудь неслыханную наглость.