Судьба одела меня в форму цвета ночи,
Признала годным на военный флот –
В билете всё отмечено лишь строчкой,
А службы срок прибавился на год.
Познал я шум морей и шторма океанов,
Соль на губах и качку, как в аду,
А дома ждёт меня любимая и мама,
Но я лишь через полтора домой приду.
Приду, конечно, по весне, возможно в мае
И принесу тепло с морских широт
И голос жизни, что волна морская,
Где позади – морской военный флот.
В эти же осенние дни закончился для тихоокеанцев очередной период боевой и политической подготовки, называемый моряками летним периодом. По итогам боевой подготовки отделение электриков получило от начальства высокую оценку «отличное отделение», и Мельниченко был награждён командованием дивизии очередной «Похвальной грамотой», а по итогам политической учёбы он ещё раз подтвердил звание «отличника политической подготовки», умело парируя каверзные вопросы хитроватого замполита. Повторно подтвердив звание «Отличника боевой и политической подготовки», старшина первой статьи Мельниченко был отмечен в приказе командира бригады и объявлен «Отличником ВМФ». Теперь на его парадной суконке рядом со значками «За дальний поход» и «Специалист второго класса» появился ещё один знак отличия – «Отличник ВМФ». Такой значок высоко ценился среди военморов. Уходящие в запас «дембеля» из тех, кто не заслужил этот значок, покупали его ровно за советский червонец, чтобы «на их груди могучей все значки висели кучей». В отличие от этих военморов, Игорь свои значки заработал честной и отличной службой, хотя впереди предстояли ещё новые испытания морем и надёжной флотской дружбой.
В один из дождливых осенних дней, когда БДК-077 ненадолго задержался в родной базе, перед самой побудкой личного состава, на всех кораблях соединения одновременно прозвучал сигнал «Учебной тревоги», взбудораживший всю округу звонким перезвоном колоколов громкого боя. Три коротких звонка и один протяжный, сплошным тревожным звоном пронеслись по кубрикам и боевым постам кораблей, перекликаясь эхом по верхним палубам от полубаков до клотиков, затухая в далёких распадках осенних мокрых сопок. Всегда чутко спавший Мельниченко первым подпрыгнул из своей коечки и, стягивая одеяло с Кейля, громко прокричал под самым ухом «загодковавшего» Зайцева:
– Учебная тревога! Отделение, по-о-одъём!