– И вы ее выкупили обратно?
– Два года назад.
– И восстановили?
– Все еще восстанавливаю. Ну да.
– За огромные деньги?
– Не говорите! Но, надеюсь, вы согласитесь: я делаю это со знанием дела и стиля.
– О да, конечно. Ну вот, – произнесла Трой Аллейн, – пока, пожалуй, все. Я закончила.
Хилари поднялся и небрежной походкой обошел мольберт, чтобы взглянуть на свой портрет.
– Безусловно, выходит крайне интересно. Просто замечательно интересно. Я рад, что вы по-прежнему принадлежите – по крайней мере, до известной степени – к школе реалистической фигуративной живописи, как я бы ее назвал. Мне вовсе не хотелось бы оказаться сведенным к шизоидной компоновке геометрических конструкций, как бы ни радовала она глаз абстракциониста.
– Вот как…
– Именно так. Впрочем, в Союзе торговых ассоциаций антикваров Европы (более известном в сокращении как «СТАРЬЁ» – вы уже, конечно, догадались) и этот портрет сочтут исключительно авангардным. Что ж, не пора ли нам чего-нибудь выпить? Уже, как я вижу, половина первого.
– Позвольте только сначала я тут все приберу.
– Разумеется. Вы, вероятно, предпочитаете сами заниматься своими инструментами, не доверяя их чужим рукам, но если вдруг это не так, Мервин, я уверен, будет рад вымыть и вычистить ваши кисти. Помните Мервина? Он был шрифтовиком, рисовал вывески и дорожные знаки, прежде чем сесть в тюрьму. Так что подобная работа ему по душе.
– Как замечательно! В таком случае я только сама себя приведу в порядок.
– Будете готовы – возвращайтесь ко мне сюда.
Трой сняла рабочую блузу и направилась вверх по лестнице, а потом – дальше по коридору, прямо в свою восхитительно теплую уютную комнатку. В смежной с ней ванной она тщательно отмыла руки и принялась расчесывать коротко постриженные волосы, одновременно рассматривая вид за окном.
Там, за территорией поместья, все еще «разлинованной» на фрагменты ландшафтными садовниками и находящейся всецело в их руках, прямо в свинцовое небо уходили торфяные болота. Казалось, что края их «стекаются» у горизонта воедино, повинуясь воле некоего невидимого, безличного дизайнера. Равнодушно несли они на своих зыбучих спинах низкорослые растительные мантии и выглядели какими-то расслабленно-отстраненными от мира (или так только представлялось воображению Трой). В одном месте, между двумя темными горбами холмов, проглядывал короткий отрезок дороги, ведущей к тюрьме. Надо всем пейзажем кружил легкий мокрый снег.