Я так и застыл на пороге, наблюдая за ее истерикой. Больше всего на свете мне сейчас хотелось подойти к ней, крепко обнять и успокоить, но гордость не позволила. А когда услышал тихое:
— Тилион… — и вовсе едва не взорвался от ярости.
«Ты сможешь с этим жить?», — раздались в голове слова сестры, но ответить сам себе не смог и поспешил незаметно покинуть эту часть замка.
7. Глава 7 Лоурэн
— Как ты могла себе позволить сказать нечто подобное?! — кричала вне себя мать, пока приглашенные «феи красоты» колдовали над моим образом невесты. — Знаешь, что мне сказал твой отец?! Оказывается, я не так тебя воспитала! И ничему тебя не научила! И во всем виновата я! — сокрушалась она так, что эльфийки места себе не находили, будто тирада предназначалась им лично, а не мне.
— Все равно, — произнесла и стерла с губ яркую помаду. — Пожалуйста, не трогайте губы, — обратилась к девушкам.
Они тут же переметнулись на прическу, которая уже возвышалась над головой так, что впору подпирать ею потолок. А в завершение еще и фату полупрозрачную нацепили с намеком на то, что во время церемонии она закроет мое лицо.
— Конечно! Тебе все равно, что после этой свадьбы твой отец от меня откажется! А так и будет! Когда проверяющие за дверью... — осеклась она, едва не выдав мою тайну посторонним. — Молюсь каждую секунду, Лоу. Молюсь нашей великой Ши, чтобы спасла, но ты продолжаешь противиться судьбе!
Знала бы она, что сейчас творилось в моей душе! Меня трясло, как осиновый лист от дикого страха быть разоблаченной проверяющими. За блуд традиционно сжигают крылья на ритуальном огне в храме Ши. Однажды мать меня водила посмотреть на наказание эльфийки, которая оказалась не чиста перед мужем и старалась это скрыть от него. Зрелище не для слабонервных! Помню, как меня мутило от противного паленого запаха, заполонившего храм, как морщилась от жуткого крика той девушки, которая навсегда теряла крылья и способность летать. На ее спине остались глубокие рубцы, как напоминание о преступлении.
Я на миг представила, как лежу на каменной плите, расправив крылья, как голубые языки пламени пожирают часть меня…
— Уходи! — прокричала матери. — Уходи! Не хочу тебя видеть и слышать! Вы все подписали мне приговор этой свадьбой, так будь добра замолчать и наслаждаться церемонией, — никогда раньше я не говорила таких слов горячо любимой маме, никогда не общалась с ней в таком тоне, но нервы были на пределе, а она накаляла их еще больше.