– Какая замечательная осведомлённость, – сказал пацан, к
которому уже даже в мыслях слово «сопляк» лепиться не хотело. –
Быть может, уважаемый – уж простите, что не знаю, как вас называть
– в курсе даже и того,какие именношедийские наёмники жгли баронство Хадер?
– А тебе зачем знать?
– Сейчас незачем. Мне так. На будущее.
И добавил странное:
– Мало ли как оно повернётся. Земля круглая, вдруг за
углом свидимся? Не с наёмниками, так с тем же графом Корбанигом. У
него же тут, в столице, свой домишко есть, а?
– Опасно говоришь, пацан.
– Жить вообще опасно. Но в колодце ныкаться, через
трубочку дыша, пока твой дом горит так, что тушить некому, опаснее
прям в разы. А слова – это так, колебания воздуха. Стоят ровно
столько, сколько говорящий. Так что, уважаемый, новых подробностей
про наёмников не отсыплешь? Или про графа?
– Про наёмников нет, а про графа можно, – медленней
обычного сообщил Корноух, пристально вглядываясь во внезапного
собеседника. – Но у таких слов цена есть, знаешь ли.
– Знаю. И готов проставиться хорошим пивом на всю честную
компанию... для начала. Чтобы не на сухую разговоры
разговаривать.
– Пацан, да у тебя ж нет на пиво, – не выдержал
Бык.
– Есть.
Откуда появилась серебруха, Бык не углядел. Но появилась.
Прозвенела-заблестела, запущенная в воздух с ногтя, упала на
ладонь. Якобы деревенский якобы из Малых Горок накрыл её второй
ладонью, развёл руками с широко расставленными пальцами, повертел
кистями туда-сюда. Улыбнулся щербато.
Нет монетки.
– Ловко, – признал Крыс Второй. – Ладно, пойдём в пивную,
посидим да погутарим.
– Ведите, уважаемые!
– Не. Ты вперёд, мы следом. Сперва туда, к домине о трёх
поверхах, а там укажем, куда свернуть.
– Ну, можно и так.
Пока шли, угляделось ещё кое-что неправильное. Осанка, например.
Черноногие ведь сызмальства сутулы, потому как гнут спину и перед
землицей, и перед начальством – а пацан не сутул, выя у него для
деревенского (или даже служилого, или купеческого) шибко жёсткая.
Или вот руки. Не бывает таких у тех, кто ими хоть что-то делает!
Нежные ручки, чистые, гладкие. Девичьи прям – и то у тех же швей
погрубее, а о прачках и речи нет. В дерюгу одет, притом видно, что
ношеную – но пахнет... можно сказать, что не пахнет вовсе. Разве
что травами да чуток ещё дымом; и то слабенько так,
малоубедительно.