Фтататита. Они на пороге, а стража разбежалась.
Женщины (горестно стонут). О горе нам, горе!
Нубиец. Римляне в ограде! (Одним прыжком исчезает за дверью.)
Женщины с воплями бросаются за ним. Фтататита смотрит со злобной решимостью. Она не двигается с места. Клеопатра еле удерживается, чтобы не броситься вслед за служанками. Цезарь держит ее за руку и сурово смотрит на нее, не сводя глаз. Она стоит, как мученица, обреченная на казнь.
Цезарь. Царица должна одна встретить Цезаря. Скажи: да будет так.
Клеопатра (белая как полотно). Да будет так!
Цезарь (отпуская ее). Хорошо.
Слышен шум и тяжелый шаг вооруженных воинов. Ужас Клеопатры усиливается. Рев букцины раздается совсем рядом. Его подхватывает оглушительная фанфара труб. Это свыше сил Клеопатры, она издает вопль и бросается к двери. Фтататита безжалостно останавливает ее.
Фтататита. Я вынянчила тебя. Сейчас ты сказала: «Да будет так!» И если бы даже тебе пришлось умереть, ты должна сдержать слово царицы. (Она подводит Клеопатру к Цезарю, и он ведет ее, еле живую от страха, к трону.)
Цезарь. Теперь, если ты дрогнешь… (Садится на трон.)
Клеопатра стоит на ступеньках почти без чувств, приготовившись к смерти. Римские солдаты с грохотом идут по галерее. Впереди знаменосец с римским орлом, за ним трубач с букциной – рослый воин с рогом, обвивающимся вокруг его тела; медный раструб изображает воющую волчицу. Дойдя до нефа, они с изумлением глядят на трон; потом выстраиваются перед троном, выхватывают мечи и, потрясая ими в воздухе, кричат: «Слава Цезарю!» Клеопатра оборачивается и бессмысленно смотрит на Цезаря. Внезапно истина доходит до ее сознания, и она с воплем облегчения, рыдая, падает в его объятия.
Александрия. Зал в нижнем этаже дворца, переходящий в лоджию, куда ведут две ступени. Через арки лоджии видно, как сверкают в утреннем солнце волны Средиземного моря. Высокие светлые стены покрыты фресками, представляющими процессию египетских царей, изображенных в профиль, в виде плоского орнамента; отсутствие зеркал, искусственных перспектив, мягкой мебели и тканей делает это место красивым, простым, здоровым, прохладным или, как сказал бы богатый английский фабрикант, – бедным, голым, нелепым и неуютным, ибо цивилизация Тоттенхэм-Корт-Род по отношению к египетской цивилизации все равно что стеклянные бусы и татуировка по отношению к цивилизации Тоттенхэм-Корт-Род.