Точное число узников Аушвица накануне 1942 года неизвестно: оценочно это около 20 тысяч. В течение 1941 года в лагерь поступило более 27 тысяч узников, среди них 9997 зарегистрированных советских военнопленных и 17 270 иных. Смертность среди зарегистрированных военнопленных составила 83 %, а с оценочным учетом незарегистрированных, то есть прибывших до 6 октября или не прошедших селекцию на рампе после этого, она зашкаливала и за 90 %.
Сам по себе концлагерь Аушвиц, изначально созданный в июне 1940 года как своего рода лагерь-тюрьма и, отчасти, транзитный пункт для штрафников-поляков из тюрем Верхней Силезии и Генерал-губернаторства, очень быстро выкуклился из этих своих функций и превратился в средоточие самых жесточайших репрессий истребительного характера по отношению к советским военнопленным и, отчасти, к польским политическим заключенным. Наряду с косвенными приемами уничтожения (нечеловеческие условия в сочетании с тяжелой работой) здесь применялись и прямые методы – экспериментальные и массовые убийства военнопленных и польских заложников посредством расстрелов, впрыскивания фенола или газации.
…На прямой вопрос, кому в концлагере Аушвиц приходилось хуже – евреям или советским военнопленным, такой уникальный польский свидетель, как Зигмунд Соболевский – узник Аушвица с порядковым номером 88! – не задумываясь, ответил: «Военнопленным!»[53]
Подопытные: советские военнопленные
Итак, с советских военнопленных, предназначенных для пробных экзекуций с удушением газами, и начинаются все три основополагающие аушвицкие практики, сыгравшие определяющую роль в судьбе евреев, – практика селекции, практика нерегистрации[54] и практика убийства в газовых камерах. Кроме того, использовались они еще и для дезинформации и маскировки подлинных целей палачей: обозначение всего лагеря в Биркенау (Аушвиц-2) как лагеря для военнопленных, но гигантского – вместимостью в 125 тыс. человек, вероятно, могло послужить формальным оправданием и прикрытием для строительства гигантских газовен (как камер по борьбе с вшивостью) и монстров-крематориев[55]. Демаскирующим тут является и то обстоятельство, что организацией, курирующей крематории, была не комендатура лагеря Биркенау и не гигиеническая служба концлагеря в целом, а его политическое управление!