От этих мыслей было тёпло и невероятно радостно, будто и не было всего того, что я узнала о нем от мамы, бабушки или той кучи людей, что его ненавидят и боятся.
- С тобой, - ответила я звонким голосом, отчего папа улыбнулся мне самой доброй и ласковой из своих улыбок.
Он закутал меня в верхнюю рубашку, по щекам скользнул мягкий бархатный воротник, а руки, ноги и всё остальное сковала плотная ткань. Я засунула нос в кокон, оставив на воздухе только глаза, и вновь посмотрела на него.
Острый нос, скулы и взгляд – вот, что бросилось мне в глаза в прошлый раз. Однако сейчас, с близкого расстояния я могла заметить лёгкую россыпь всё ещё «молодых» морщинок в уголках глаз, хмурую складку на лбу и короткие чёрные волосы, криво заброшенные назад недлинными прядями.
Я была похожа на него больше, чем на маму. И особенно это было видно сейчас, когда я получила его цвет глаз и волос. Сейчас я вспоминала, почему возмущалась этим, когда была в гостях у нянюшки – он сжёг моё поле во время очередной дуэли с дедом.
- Как скажешь, паучок, - он взмахнул рукой, открывая портал, - сперва оденем тебя, а потом пойдём ругаться с Синим дядькой.
Он усмехнулся, шагнул в собственный огненный переход и вышел в гостиной второго этажа Сахарного домика – дворца Владыки. В этот момент я весело улыбнулась, вспомнив, что «Синий дядька» - это Виктор Кери, названный так с моей легкой руки. Почему и зачем? - история и моя память умалчивают.
- А зачем с ним ругаться? – спросила, когда мы уже зашли в одну из комнат по соседству с гостиной.
Папа махнул рукой, приказывая замершей у стены служанке приблизиться.
- Потому что он большой врун и… жалеет всех подряд, - последние три слова он произнес с более жёсткой интонацией, - платье?
Я отрицательно мотнула головой, вспоминая его вкусы на подобные наряды.
- Штаны, так штаны, - согласился он, попрекая одной этой фразой этикет, устои и правила Танатоса.
Второй взмах служанке, и ей же вдогонку:
- Рубашку до колена и сандалии.
Садиться или проходить вглубь комнаты мы не стали, оставшись в середине. Папа смотрел на меня с радостью, которую никогда и не скрывал.
- Тебя никто не обижал? – с обещающей искоркой во взгляде спросил он.
Я покачала головой.
- Бабушка – добрая, - решила добавить я.
- Бабушка? – удивлённо спросил он, - Леди Агератум?