Крайний случай - страница 3
Тимофеич приоткрыл шире краник своей капельницы и вскоре был свободен. В центре палаты мужики установили столик и эмоционально зашлепали картами, сдабривая игру крепкими выражениями.
Зашла уборщица и всех выгнала, предварительно заставив уложить стулья на кровати. В отделении пол драят дважды в день так, что он блестит, как лысина.
– А ну-ка, Николай, дай-ка мне мужика, – степенно проговорил Анатолий.
Мужиком оказались сигареты с соответствующим названием. Сколько этих «мужиков» искурилось в кардиологии – не сосчитать.
Анатолий и Николай сдружились. У них, прибывших на Крайний Север семнадцать лет назад, много общего. Они взяли сигареты и вышли.
Вот и моя первая капельница. В вену с легким холодком втекает лекарство. Рука постепенно немеет. С надеждой смотрю на уровень жидкости в бутыли. Когда же она кончится? Кстати, здесь же, на этаже, «откапывается» после очередной пьянки сам главный врач городской больницы. Приятно и спокойно лежать в такой компании.
Первый обед.
– Котлеты из красной рыбы, вкусные! – прокричала на весь коридор повариха.
Они действительно вкусные, но многие мужики рыбную котлету восприняли как личное оскорбление. Видимо, устали они от рыбных дней социализма.
Из окон видны манящие силуэты городских пятиэтажек. Гардероб закрывается в два часа дня. Бывалые больные прячут одежду в палате, надеясь на самоволку.
Объявлен карантин по гриппу. В четыре часа дня закрылись двери для посетителей. Вечером близкие, разделенные стеклом двери, кричали…
***
День второй
«Кажется, что уж тебя-то природа пощадит. Болеют и страдают другие. Но приходит время, когда понимаешь, что и ты из их числа…»
Николай прочитал статью про известного в городе начальника и заговорил:
– Знал я его. Седой – между собой звали. Любил выпить. Зимой на аварии на нефтепромыслы неизменно приезжал с сумкой, полной водки, колбасы и хлеба. Бригада замерзнет, он ее к машине отзывает: «Ребята, выпейте, закусите». А бывало: звонит пьяный на куст* часов в двенадцать ночи, и давай ругаться. Мы телефонную трубку положим на стол и ждем, когда успокоится. Слышим, замолчал. Поднимаем трубку, говорим: «Хорошо, исправимся» – и до свидания. Да, чего только не было.
Зимой подъезжаю к тридцатому кусту. Смотрю: скважина горит, рядом подъемник, а вокруг ни души. Я за рацию. Вызываю пожарных. Никто не отзывается. Вызываю руководство. Тишина.