– Нету.
– Офигеть. И как ты собрался в Штаты? Даже на частном самолете… Они же всё равно заполняют полетный лист, декларируют груз. За провоз нелегалов отбирают лицензию!
– Мне надо, понимаешь? Надо…
Я зажмурился, пережидая приступ паники. Накатила тошнота, в висках застучали молотки, сердце ухнуло в живот.
– Да что у тебя там? Невеста? Любимый песик?
– Мама умерла. На похороны…
Глазам вдруг стало горячо. Я ни разу не произносил этих слов, вообще старался не думать. Всё это сон.
Затрясло. Уткнувшись лицом в колени, чтобы избежать её требовательного взгляда, я затих…
ИЛЬЯ ВОРОНЦОВ, МОСКВА.
Как он мог не справиться с управлением? Это абсурд! Мысли прыгали, как блохи на сковороде. Что? Почему? Может, враги у него были? Отравили?
Ладно… Сейчас я возьму Михалыча, и поеду: Кто констатировал смерть? От каких повреждений? Где свидетели? Всё, всё нужно самому…
Постоянно звонил телефон: то из Управления, то Лилька, то мать – вспомнила не вовремя, что у неё сын есть… Я его отключил, от греха.
– Вот те крест, Романыч! Чистое ДТП! Несчастный случай…
Знакомый из МВД был искренен, как школьник, прогулявший урок.
– Кто занимался автомобилем? Имя, телефон, адрес!
– Да не могу я! Ты чо, не понимаешь?
– Я-то всё понимаю! Убит начальник Управления ФСБ, а ты мне ваньку валяешь? Трибуналу захотел?
– Ты чо, Романыч, я и так тебе по дружбе… Дело-то сразу закрыли…
– Какая, к свиням собачьим, дружба! Кто посмел?
– Иди ты в жопу, Воронцов! Сам разбирайся, если охота… Официальное заключение таково: человек в возрасте, прихватило сердце – не справился с управлением.
– А подушки? У него же тачка новая!
– А вот это уже не ко мне. Не в курсе я…
Неправда. Чего-то все недоговаривают… По идее, землю носом должны рыть – такое событие… Не мелкая ведь сошка!
На Лубянку вернулся поздно. В коридорах пусто, лампы в полнакала. Все разбежались, хоть шаром покати. А в приемной у Кремлева горит свет – яркая полоска выбивается из-под двери… Я подобрался. Пинком распахнув створку, влетел внутрь, поводя пистолетом.
– Рита Павловна, что вы здесь делаете?
Что-то часто я стал дураком выставляться.
– Вас дожидаюсь.
На пистолет она даже не взглянула.
– Зачем?
Я постарался придать голосу уверенности, которую подрастерял за этот дурацкий, полный недомолвок и нелепостей, день…
– Ну как же? Передать дела!