Он перевёл дух и покачал головой,
успокаиваясь.
— Поздравляю! Вы почти преуспели. Кто
знает, успеете ли вы в следующий раз привезти её сюда или будет
слишком поздно. Эгоизм, уважаемый советник, не лечится — к моему
великому сожалению. А то бы я и вам тоже выписал назначение, чтобы
пробудить в вас любовь не только к себе, но и к ближнему.
— Я люблю её! — выдержка отказала
позорным выкриком.
— Себя вы любите. На её фоне. И
никого другого, — врач захлопнул папку. — Идите, мне больше нечего
вам сказать. Когда ваша супруга будет готова к выписке, с вами
свяжутся.
— И это всё?
— А что вы хотели? Волшебную
таблетку? — врач усмехнулся. — Тогда держите: найдите себе
подходящую женщину, которая станет соответствовать желаемому
образу, и дайте жене проживать свою собственную, а не вашу жизнь!
Так будет лучше для всех.
Негодование, смешанное с тревогой,
бурлило внутри, провоцируя его ответить тем же. Ударить наотмашь
хлёсткой фразой, уязвить обидным словом, пройтись катком по деловым
и личным качествам сидящего напротив человека. Оставить за собой
последнее слово. Так, как он привык делать на работе. И дома…
Профессор, будто бы ощущая
направленную в его сторону, но скрываемую агрессию, поставил локти
на стол и сцепил пальцы в замок. Теперь он смотрел на оппонента
поверх двойного кулака. И в его взгляде, пристальном и уверенном,
не было страха или желания выслужиться. Физически он был слабее Джи
Хвана, но обладал настолько мощной внутренней силой, что та почти
без труда подавила яростный запал.
— Злитесь? — спросил он. — Хотите
дать волю эмоциям?
Джи Хван молчал.
— Я ощущаю ваше кипение с расстояния
двух метров. Даже через разделяющий нас стол. И хорошо, что вам
хватает воли держать себя в руках. Впрочем, — он прищурился, — было
бы глупо ожидать другого от высокопоставленного чиновника. Всё-таки
умение владеть собой — одно из важных и необходимых требований к
лицу, занимающему подобную должность.
Психиатр откинулся на спинку кресла и
продолжил уже более миролюбиво.
— Не скрою, провокация была
намеренной. Но ни одно слово из сказанных мною не является ложью. Я
выложил вам всю правду — такой, какой я её вижу и чувствую с высоты
своего профессионального и жизненного опыта. Вы не справляетесь, —
проговорил он, выделяя каждое слово интонацией, — то ли с рабочей
нагрузкой, то ли со взятой на себя ответственностью… Но не желаете
признать этот очевидный факт. И день за днём продолжаете закрывать
глаза на мелкие расхождения желаемого и действительного, считая их
незначительными отклонениями от намеченного плана… Я ни в коем
случае не беру на себя роль ментора, который отчитывает ученика за
плохое поведение. Я разговариваю с вами, как со взрослым человеком,
который способен услышать и принять к сведению стороннее мнение. Вы
же за этим ко мне обратились, не так ли?