Но он привык. Как привык к элитной
закрытой школе, в которую отправили его родители. Как привык к
университету и новому уровню ответственности, возложенной на него
старшими в семье. Как привык к первому месту работы и должности,
казавшейся ему тогда пределом мечтаний, а сейчас — лишь начальной
ступенькой, от которой от смог эффективно оттолкнуться и прыгнуть
выше головы.
Человек ко всему может привыкнуть,
если находит в этом смысл. Если локомотив жизни разогнался и летит
вперёд, глупо сбрасывать скорость из-за мелких неудобств в виде
сверхурочной работы или отсутствия выходных.
Джи Хван переключил воду, и горячий
поток сменился ледяным, мигом возвращая его в отточенную, как
бритва, реальность из вязкого марева сонного оцепенения. Затем вода
опять потеплела и вновь стала холодной. Тело за годы практики
привыкло к контрастному душу и практически не реагировало на
перепады температуры. Но неизменно после процедуры выдавало ему
заряд бодрости и готовность сворачивать горы на целый день.
Целую минуту он позволил себе
сомневаться, прикладывая к груди то один, то второй галстук из
приготовленных женой к этому пиджаку, и всё никак не мог
определиться, какой нравился ему больше. Оба прекрасно вписывались
в ансамбль. Лиен, как всегда, не ошиблась с выбором.
Если бы можно было поручить ей отбор
претенденток на роль будущей матери его сына, то это сложное
задание он передал бы в надёжные руки Лиен без колебаний. Её выбору
он доверял, как своему собственному. Но моральная сторона вопроса,
реакция ближайшего окружения, необходимость избегать ненужной
огласки делали эту задачу малоосуществимой. Но не невозможной. При
правильном подходе, разумеется.
— Доброе утро!
— Доброе утро!
Запах кофе дразнил обоняние. Лиен,
причёсанная и в домашнем костюме, стояла у плиты с лопаткой в руке.
Алого халата и россыпи таблеток на полу не наблюдалось.
— Как спала? — Джи Хван подошёл со
спины и намотал на руку завязанные в хвост волосы, чтобы заставить
её повернуть голову. Поцелуй вышел неспешным, тягучим, совсем не
приветственным. Скорее, он был похож на начало прелюдии с лёгким
налётом грубости с его стороны и мягкой уступчивостью — со стороны
Лиен. На самом же деле для него это было незамысловатой игрой с
целью почувствовать себя окончательно проснувшимся. И подтвердить
своё главенствующее положение. Как сама Лиен относилась к этому,
оставалось неизвестным. Она просто вернулась к прерванному занятию,
ни видом, ни словом не выразив недовольства, что её прервали. И что
яичный блин мог подгореть, пока супруги приветствовали друг
друга.