– Так приятно, – искренне выпалила Велька. – Однажды я детям буду рассказывать, что меня сама дочь Кощея Бессмертного жалела!
– Очень смешно, – фыркнула я. – Я серьёзно.
– Я тоже, – заверила меня Велька. – За меня можешь не переживать, ничего они мне не сделают, даже если и захотят. Видишь ли, я на особом счету у местного лешего и... Не важно, – заметно покраснев, ведьма махнула рукой. – За остальных женихов можешь не переживать. Я уже попросила… лешего, – немного запнувшись, словно чуть не назвав его по имени, Велька продолжила: – не пропускать больше никого. Там ведь трое остались? Водяной, леший и богатырь?
– Трое, – кивнула я, с улыбкой наблюдая за румянцем на щеках собеседницы. – Ты что-то раскраснелась…
– Так душно! – нашлась с ответом девушка, быстро переведя тему: – И поздно. Дневник смотреть будем?
– Спрашиваешь! – воскликнула я, больше не пытаясь смутить ведьмочку.
В конце концов, она права. Я пришла сюда за ответами, так не пора бы попытаться их найти?
6. 5
Ночь проходила увлекательно. Дневник первой из Велизар действительно был затёрт практически до дыр. Я медленно и осторожно листала ветхие страницы, Кладенец их переводила и зачитывала, а всё, что было более-менее интересно, я озвучивала для Вельки.
Больше половины мы с ведьмочкой не понимали, так как описывались события и люди, жившие задолго до нашего рождения. А судя по сведённым к переносице бровям Кладенца – то и до её создания. И это давало мне надежду найти в дневнике что-то по-настоящему интересное. Ну и немного пугало.
Ведь Кладенец была создана великим чародеем, уставшим от бремени своей силы и заключивший её однажды вместе со своими знаниями в выкованный меч. А раз даже она сейчас хмурилась, значит, первая из Велизар жила во времена до появления создателя болтливого меча.
– Здесь практически всё стёрто, – Кладенец что-то бубнила себе под нос, стараясь угадать недостающие символы и прочитать смысл написанного. – Про какую-то Роксану и заговор против… не знаю.
– Переворачивать? – дождавшись кивка, я перелистнула страницу. – О, картинка!
– Какая? Там их штук двадцать всего, – Велька уже откровенно зевала, но придвинулась ближе, заглядывая в дневник прабабки. – А, грустный принц.
– Грустный принц? – переспросила я, рассматривая изображение мужчины.
Картинка была полустёрта, понять было сложно, что пытались изобразить изначально. Сейчас я смогла разглядеть только мужчину, который что-то держал в руках… то ли сундучок, то ли шкатулку.