Конечно, она понимала Диану!
Конечно, отдавала себе отчет в том, что не всякий проступок прощаем.
Конечно, не стала бы вмешиваться, не касайся это Леночки!
И конечно, сто раз подумала бы, если бы на месте Дианы была другая девушка.
Именно поэтому, уже подъезжая к Люстдорфу, пришла к выводу, что нужно не только выслушать жалобы дочери Тимура, но и откровенно поговорить с её подругой. Может, даже в присутствии Леночки.
- Я здесь подожду? – полувопросительно проговорила Леночка, останавливаясь у распахнутой настежь двери флигеля. – Дианкина кровать четвертая слева от входа.
Людмила Марковна кивнула и вошла в полутемное помещение.
***
В домине было прохладно. В открытые настежь низкие окна врывался морской ветерок, и устремлялся в распахнутую дверь, создавая сквозняк так нужный в помещении, где жили и спали полтора десятка женщин.
Милочка, быстро привыкнув к полумраку, отыскала взглядом Диану, лежавшую в кровати с книжкой в руках.
- Нельзя читать лежа, - Людмила остановилась, подойдя вплотную к кровати Дианы. – Зрение испортишь. Тем более что здесь темно.
- Добрый день, Людмила Марковна, - девушка села, отложив книжку в сторону. – Мне хватает света.
Педагог и её ученица молча смотрели друг на друга. Словно ждали, кто из них первой продолжит разговор.
Поняв, что любопытствовать о цели её приезда Диана не станет, Милочка улыбнулась и предложила:
- Ты не хочешь немного прогуляться?
- Нет, - покачала головой, - через час полдник, нужно поднять и умыть детей. Я лучше почитаю еще немного.
Людмила Марковна растерялась. В хореографическом училище каждое её слово было равносильно приказу для любой из девочек. Ну а до просьб к ученицам ни один преподаватель попросту не опускался!
- Диана, я тряслась почти два часа в транспорте ради тебя! Ради того, чтобы поговорить с тобой! – попробовала пристыдить девушку.
- Ради меня или ради Леночки? – едва заметно усмехнулась Диана. – Что же вам всем так неймется? Что же вы все не думаете ни секунды обо мне? Что же вы считаете, что можете безнаказанно гадить мне на голову, а я должна все забыть и простить? Вы считаете меня безвольной? Слишком мягкой и доброй?
- Конечно, ты добрая, девочка моя, - Людмила Марковна присела на край кровати, - но уж никак не безвольная. Твоему характеру позавидуют многие, взглянула на ученицу: - Ты не против, что я тут расселась?