Впрочем, зачем гадать, когда вскоре всё увижу сам?
Закинув сумку на плечо, быстрым шагом направился к выходу с
вокзала, не желая терять лишнего времени.
Ибо сложно не заметить одиноко припаркованную машину прямиком
напротив вокзала, возле которой, нетерпеливо постукивая ногой по
асфальту, стояла красивая темноволосая девушка. Или женщина?
Поправив сумку, чуть замедлил шаг, внимательно изучая её
внешность.
Броская красная куртка, небрежно накинутая поверх чёрного топа.
Тёмные лосины, обтягивающие ровные и красивые ноги. Достаточно
симпатичные черты лица. Мимика на уровне — заметив мой темп (и
меня, соответственно), Мисато элегантно вскинула бровь, всем своим
видом намекая, чтобы я поторопился.
Поправка: волосы у неё не просто тёмные, а с отчётливым
фиолетовым оттенком, забавно переливающимся на свету. И, скорее
всего, цвет — вполне себе натуральный. Химическая окраска не так
естественно переливается на свету. Забавно, прежде с таким ещё не
сталкивался.
— Эй-эй, Синдзи-кун, — устав ждать, девушка помахала рукой. —
Прекращай изображать черепаху! Нас ждут великие дела!
Новое дополнение: она явно любит улыбаться, причём, делает это
по-настоящему. Вообще, нет каких-то явных признаков того, что
человек “изображает” улыбку, по крайней мере, я их обнаружить не
смог. Единственное, на что можно ориентироваться — собственное
чутьё. И оно мне подсказывало, что Кацураги сейчас абсолютно
искренна.
Приятно. Люблю видеть чистые эмоции, а не их кривую имитацию,
которую так неистово требует социум, даже тогда, когда
единственное, чего тебе хочется — взять биту, обвитую колючей
проволокой, и устроить модный флешмоб с массовым избиением всего
живого.
— Простите, Кацураги-сан! — выкрикнул в ответ. — Я ещё не успел
до конца размять ноги после долгой поездки.
Ничего не мешало подойти и сказать это более тихо, не привлекая
внимания. Однако… зачем, если рядом никого нет.
Что тоже вызывает вопросы: ладно ещё поезд выкупить, но
освободить целую площадь перед вокзалом? Или мой отец решил пойти
во все тяжкие, или же тут причина более, скажем, своеобразная.
— Издеваешься, ты ведь ещё молодой, — широко улыбнувшись, Мисато
протянула руку, намекая, чтобы я передал ей сумку.
Вместо этого я обхватил её ладонь и, поднеся к губам, поцеловал
костяшки, чем вызвал лёгкую оторопь у собеседницы.