Под наш нестройный хор прощаний магистр исчез в сияющей колонне.
Адепты двинулись к лестнице или Стеле Позора, а Рут с любопытством
уставился на меня.
- Пойдем к стеле, как будто тоже рейтинг посмотреть, пусть все
разойдутся.
Его взгляд стал еще более заинтригованным. Мы подошли поглазеть
на стелу. Я занимала четвертое место. Магистр Веор не больно
закидывал меня баллами, справедливо полагая, что моей особой
заслуги в свалившейся на меня суперсиле нет.
Рут был на втором, Тасра – на первом. На третьем передо мной
Мирела, за мной на пятом Ул’Мара… Ну а после, уже на шестом, Кемрах
Ситтрени. Огреб из-за остроумной шуточки в мой адрес. Очередная
причина «любить» меня.
Сейчас он взлетел по лестнице одним из первых, не задерживаясь у
стелы и не оглядываясь в зал. Не хотел, чтобы кто-то начал прилюдно
обсуждать его штрафные и падение рейтинга. Ну а мне отчего-то не
хотелось, чтобы он видел мои шепотки с Рутом.
Мы дождались, пока все разойдутся, громко обсуждая, кто сколько
баллов за что получил и справедливы ли наши позиции. Одногруппники
разбежались, чтобы не выслушивать наши разборки. И когда все
скрылись, я наконец отвернулась от стелы к Аиноло.
- Рут. Объясни мне без лишних вопросов, пожалуйста. Как это все
могло произойти? То что арена теперь принадлежит Академии. Что мы
будем на ней сражаться. Нам ведь полагается сидеть взаперти все
семь лет. А теперь что – мы свободно выйдем в столицу и покажемся
всей Дакрии?! Мой отец сможет приехать и увидеть, как я там
сражаюсь?
- А почему меня спрашиваешь? – нахмурился Рут. – Ты ведь живешь
с высокородными тарини, они больше в курсе.
- От них не допросишься. Кроме тебя, не на кого положиться.
Я не лукавила. Мирела была крайне немногословна и терпеть не
могла сплетни. Учебу мы с ней обсуждали оживленно, тут она вполне
искренне делилась со мной собственным знанием и пониманием. И то,
есть у меня подозрение, она четко дозировала, что может отдать,
чтобы я сочла это равноценным обменом и честно делилась в ответ.
Лишнего, от всей души, она никогда не наваливала.
А вот о столичной и придворной жизни говорила предельно
сдержанно и без энтузиазма. То ли из осторожности… то ли ее достали
сплетни еще «в миру», и выработалось отвращение к ним. Так или
иначе, я предпочитала приставать к кому-то другому с вопросами о
ситуации за пределами Академии.