— Но хозяина сейчас нет дома, а хозяйка никогда меня не хватится, тем более днем, мы ведь быстро, прошу тебя!
Зелья покачала головой.
— Даже если бы я согласилась, Лассел ни за что не пойдет на такое, — она вздохнула.
— А что если пойдет? — хитро улыбнулась Ясна. — Что если я его уговорю?
— Тогда можешь на меня рассчитывать, но об этом никто не должен знать, иначе всем нам будет грозить наказание.
Только сейчас Ясна поняла, что подставляет Зелью. Если сбежит, пока они вместе будут в городе, чернокожую непременно накажут. Жестоко накажут. И что с того? Если она хочет так жить, Ясна ее не неволит, пускай живет, но она добудет себе свободу, чего бы ей это ни стоило!
Все еще мучаясь угрызениями совести, Ясна побежала искать Лассела. Охранник сидел на переднем дворе. Он отдыхал в тени вьющихся кустов на лавке. Оглянувшись вокруг и убедившись, что их никто видит, невольница опустилась рядом.
— Здравствуй, — улыбнулась она.
Наемник как будто весь расцвел. Неужели раньше ни одна женщина не выказывала ему благосклонность, раз он так легко повелся на ее игру? Тем лучше для Ясны.
— Здравствуй, птичка.
— Зелья собирается на рынок, — сказала рабыня, будто просто пришла его предупредить об этом.
— Почему так рано? Я думал, у нас еще дня два в запасе.
— Мука закончилась, — почти не соврала Ясна. — Господам хлеб не из чего печь.
— Ладно, — поднялся он и потянулся.
— Лассел! — подскочила к нему Ясна и схватила за огромную ладонь. — Прошу, возьми меня с собой! Я так устала сидеть здесь, мне нужно пройтись, иначе я сойду с ума!
В его глазах сперва отразилось недоумение, а потом он нахмурился. Но пока он ничего ей не успел сказать, а тем более — отказать, Ясна, собрав всю волю в кулак, взяла его руку и положила себе на сердце.
— Я буду тебе так благодарна! Так благодарна!
Его ладонь поползла ниже, обхватывая упругое полушарие. Вся сила девицы уходила лишь на то, чтобы не сжать челюсти, не отстраниться от него и продолжать смотреть преданным обожающим взглядом.
— И к тому же ты же помнишь, что ждет тебя уже через два дня?
Рука его больно сжала нежную плоть, Ясна еле сдержалась, чтобы не ахнуть.
— Собирайся, птичка, — наконец решил он. — Покажу тебе рынок!
И столько превосходства, столько снисходительности было в его тоне, будто он приглашал ее в золотой дворец.