Чего она боится? Буки из шифоньера?
Очередная вспышка синего света заставила лену кинуться к двери, на ходу надвигая на ноги босоножки.
Поспешно хлопнув дверью, она опрометью сбежала вниз, старательно избегая смотреть на ту часть лестницы, что убегала на чердак.
Пулей пролетев четыре пролета, Лена с облегчением выбралась из мрачного подъезда на умытый и одновременно исхлестанный дождем двор.
Но тут…
«Выключила ли я воду и колонку? – всплыла мерзкая мыслишка.
Лена не могла вспомнить, как ни старалась.
От мысли, что придется снова подниматься под синие всполохи молнии; снова идти мимо призрачной лестницы на чердак она почувствовала дурноту.
Она сейчас упадет в обморок. Или наплюет на всё, и не станет ничего проверять. Потому что, ну не в силах она войти в проклятую квартиру и пройти её от двери до двери!
За то время, пока её не было, «бука» вполне способен был выбраться на свободу.
Лена стояла и смотрела, как капли выбивают рябь по лужам; как стучат по рыжим, полинявшим стенам дома; как мочалят ветки высоких старых тополей.
Стояла, не в силах двинуться с места.
Конечно, чем иным мог для неё обернуться подарок Олега, как не злым кошмаром?
Когда Лена добралась до дому с неё лило в три ручья.
Марина только ахнула, увидев дочь:
– Ты сошла с ума?
– Точное наблюдение, – шмыгнула носом в ответ Лена.
– Ты что вытворяешь? Почему шатаешься под проливным дождём? Да ещё и без зонтика? Ты же можешь простудиться! – причитала мать.
– Ага. Сумасшедшая и сопатая – вот какая я буду.
– Немедленно в ванную! Потом переоденься в тёплый халат. Я пока приготовлю чай.
– Лучше сделай кофе, – буркнула Лена, чихнув.
Она побрела в ванну. Наверное, она будет очень, очень чистой – долгая ванна, холодный душ, горячий душ. Останется ли на ней кожа?
Горячий кофе бодрил.
В стенах родного дома страхи отступали и казались чистым ребячеством.
– Почему ты не осталась ночевать там? – спросила мать.
– Я у себя-то дома никогда одна не ночевала.
Марина улыбнулась:
– Испугалась?
Рядом с матерью мир снова стал безопасным.
– Мам, -спросила Лен, – а ты Олега ещё любишь?
Марина вздохнула:
– Не знаю. Помню, когда-то любила. Очень сильно. После нашего с ним разрыва сильно переживала, просто извелась вся. Как же я тогда ненавидела их обоих: и отца твоего, и его полюбовницу. Ненависть эта, понятное дело, была оборотной стороной любви. Спрятавшись за неё, я всё ждала, когда же Олег, наконец, одумается и вернётся.