Купив торт, бутылку вина, что подвернулись под руку в ближайшем ларьке, он направился на встречу с прошлым даже предварительно не позвонив. Ему как-то не приходило в голову, что за истекшие годы «прошлое» могло проживать совершенно по другому адресу.
Перешагнув порог старого подъезда, Олег не мог удержаться от брезгливой гримасы. Бедность, грязь и тараканы таращились из-за каждого угла, из-под каждой ступеньки. Как, спрашивается, люди могут жить в таком бардаке?
Сам-то он давно обзавелся привычкой получать от жизни всё по высшему разряду.
Нажимая кнопку звонка, Олег представлял себе женщину, что откроет ему дверь, с лёгкой презрительной жалостью. Тут не Москва. Пластические операции в маленьких провинциальных городках не в ходу.
Конечно, Марина теперь старая, с потухшим взглядом, с морщинками вокруг глаз и рта.
Дверь распахнулось.
На короткое мгновение Олегу показалось, что время повернулось вспять. Марина почти не изменилась. А если и изменилась, то только в лучшую сторону. Стала интереснее, чем пятнадцать лет назад, когда они виделись в последний раз.
Некрасиво тогда пришлось расстаться.
– Вот, я …тут… проездом,
Он махнул рукой.
– Ну, в общем, решил зайти. Можно?
И безуспешно попытался протянуть пожухлый букет роз.
Учитывая состояние букета, оно и к лучшему, что безуспешно.
– Проходи. Не запирать же у тебя перед носом дверь?
Чувствовал Олег себя неуютно. Ему было неудобно за дорогой костюм, за дешевые конфеты, за увядающие розы.
Оказавшись в маленьком коридорчике, оклеенном простенькими обоями, он испытывал ощущение, будто на машине времени возвратился в годы ранней юности.
В ясные осенние дни. В те времена, когда без памяти влюбился в кроткую девушку с мягкими шоколадными глазами газели.
Воспоминания шквалом накрыли его с головой, с ручками и с ножками.
Память унесла к тем далеким временам, где рычали КАМАЗы, пока люди забрасывали в их кузов убранную за день картошку.
Удивительно, но оказалось, что он до сих пор отчетливо помнил свежий привкус Марининых губ, органично сливающийся с горьковатым запахом дыма от сожженных листьев и вечерней прохладой.
Помнил, словно вчера, её милое личико, выглядывающее из-под сбившегося платка. Такое юное, трогательное.
Жаль, что потом пришлось её бросить ради другой. Тоже черноглазой. Но уже не лани – пантеры.