Самое неприятное впечатление оставляли детские поломанные качели и перевернутые горки.
Лена в недоумении посмотрела на мужчину:
– Мы будет гулять здесь?
– Мы поднимемся по лестнице вон того подъезда. Подарок ждёт тебя наверху.
Подъезд оказался чистым и темным.
Широкие пологие лестничные пролеты под высокими потолками с непривычки давили на психику.
– Нам на пятый этаж, – сказал Олег.
Его длинные ноги легко подбрасывали тело от ступеньки к ступеньке. Элегантные кожаные туфли, едва касаясь кафеля, ступали беззвучно.
Площадка, на которой остановились Олег с Леной, выглядела особенно мрачной. Возможно потому, что лестница продолжала подниматься вверх, на чердак?
Олег повернул ключ в замке и театральным жестом распахнул перед Леной дверь.
– Та-дам!
Они шагнули в широкий, длинный, тёмный коридор, напоминающий по форме букву «Т».
Во второй, меньшей, половине, располагались спальня, туалет, ванная и кухня. Направо от входной двери распахивалась двустворчатая дверь в зал с высокими потолками и лепниной. Настоящий паркетный пол, крытый натуральными шерстяными коврами. Широкие дверные и оконные проемы.
Впечатляло. Особенно на фоне общей нужды девяносто шестого года.
– Я хотел повесить жалюзи, но Марина сказала, что ты предпочитаешь шторы, – кашлянул Олег.
Подарок действительно дорогим.
Но на душе у Лены было отвратительно.
Неприятное это чувство, когда тебя покупают.
– Ты не рада? – огорчился он.
Лена промолчала.
– Знаешь, что? А схожу я в магазин, куплю нам что-нибудь к чаю? Ты здесь пока оглядись, освойся.
Отец суетливо, явно волнуясь, достал пачку долларов из барсетки:
–Тебе деньги нужны? Я дам. Не надо? Нет?
– Лишние деньги до добра не доводят, – равнодушно пожала плечами Лена.
– И то верно.
Она продолжала стоять до тех пор, пока не услышала характерного замочного щелчка.
Затем облегченно вздохнула. Словно сбросила каблуки.
Лена всегда чувствовала себя рядом с Олегом не в своей тарелке. Рядом с ним её охватывало такое чувство, будто в её внутреннем пространстве застряло инородное тело.
Обойдя квартиру, Лена задержалась в одной из спален.
Это была единственная комната, чьи окна выходили на юго-восток.
Взгляд упирался в старые полуразрушенные сараи, за которыми прятались частные дома, предназначенные под снос. Пейзаж производил гнетущее впечатление, которое только усиливалось яркими красными шторами и розоватыми обоями.