Не совсем врожденное,
конечно, но раз уж судьба меня обделила, то будет вместо него.
Добравшись до Сранделя, я воочию
убедился, что тот действительно еще коптит небо Терры. Сталагмит
перебил ему позвоночник, лишив подвижности, явно повредил
внутренние органы, но в то же время и закупорил разорванные
артерии. Как пробка.
Дварф еле дышал, из его пересохшего
распахнутого рта доносились едва различимые хрипы, в глазах
плескалась боль, однако он все равно меня узнал.
– Ну и кто тут теперь дырявый? –
мстительно процедил я ему прямо в лицо.
Он попытался что-то произнести, но не
смог. Сил не хватило. Да и не ждал я ответа.
Балансируя на костяной горе, я резво
обыскал бывшего грозу всех невольников рудника. Много найти не
удалось. Черствую печенину, которую тут же отправил в рот, медный
ключ с причудливой головкой и спиралевидным стержнем, кольцо,
слишком маленькое, чтобы налезть на мясистый палец дварфа, грязный
носовой платок, один серебряный и один медный гульден.
А еще нож.
Обычный.
Хотя обычным он был бы в Крутолуге. В
Нионанде же, благодаря изготовленной из дерева рукояти, явно
считался предметом роскоши, а не просто инструментом для нарезки
бутербродов. И с какой это радости Заркад удостоился подобного
богатства?
Срандень булькнул что-то
неразборчивое.
– Не нравится, да? – со злостью
выпалил я, глядя ему в глаза. – А скольких ты замучил в этой
чертовой шахте? Сколько покончили жизнью после визита в твой
любимый Каземат? Скольких растерзали за попытку бегства? Знал ли
ты, что Клен и остальные твердят их имена, как мантру, перед сном?
Конечно не знал. Куда тебе!
Выпестованная за годы пленения
ненависть к нелюдям росла во мне, словно спущенный с горы снежный
ком. Перед глазами одна за другой проплывали сцены страданий и
унижения. Боль, слезы, сломанные судьбы.
И девочка с рыжими волосами,
распростершаяся на полу в карминовой луже…
Я не мог больше этого терпеть.
Коротким росчерком мелькнула полоска
стали, и дварф снова забулькал. Но на этот раз уже горлом. Из
которого толчками выливалась горячая кровь, щедро орошая черепа и
кости своих прежних жертв.
– За вас, друзья. – прошептал я и на
секунду смежил веки.
А когда снова открыл, увидел, как от
тела теперь уже окончательно мертвого Сранделя отделилось едва
заметное облачко. Оно ненадолго зависло в воздухе, а затем
принялось сжиматься в одной точке, пока не превратилось в небольшой
светящийся шарик. Похожий на те, какие можно было встретить повсюду
в шахте. Только не желтый, а оранжевый.