—
Странно! — удивленно покачал я головой, осматривая нанесенные
рисунки и явные письмена на незнакомом языке.
Есть чему удивиться: кругом горы, воздух
разряжен, а тут дышится легко, жара не ощущается, да и сама
площадка метров десять на десять идеально ровная и без единой
выбоины!
—
В центр встань, — приказал дед.
Да, он сказал это таким голосом, что
ослушаться его почти невозможно. Даже шаг сделал, но желание
немедленно подчиниться в себе поборол, по сторонам осмотрелся,
ремень автомата поправил и спросил:
—
На хрена?
—
Все, что могу, — отблагодарить этой малостью, — непонятно ответил
тот.
Не
чувствуя угрозы, я выполнил его требование. Старик речитативом
что-то на своем гортанном языке произнес, а потом руку приложил к
одному из символов. Блин, вихрь в центре площадки меня охватил,
думал, сейчас поднимет в воздух и швырнет в ближайшую пропасть. Но
нет, обошлось. А вот письмена замерцали различным светом, старик же
продолжал под нос себе бубнить, а вторую руку к небу поднял. Такое
ощущение, что он чего-то просит или требует. Минут пять это заняло,
аксакал без сил на камнях прилег, я же в недоумении к нему подошел.
Сам никаких изменений не ощущал.
—
И что же это ты делал? — спросил, склонившись над
аксакалом.
—
Благодарность, — хрипло ответил тот. — Тебе в этом мире отмерено
немного времени, потом уйдешь в другой, но души не
потеряешь.
Объяснения я не понял, на уточняющие вопросы
дед отвечать отказался. Решил, что он верит в потусторонние силы и
проводил один из ритуалов. Конечно, странно это все, но делиться ни
с кем этим происшествием я не стал: реакцию предвидел, и в лучшем
бы случае на смех подняли. Из аула ушел и вскоре со своими
встретился.
Вернувшись к мирной жизни, попытался учиться,
заниматься бизнесом, таксовать, делать ремонты... Легче сказать,
чем не занимался и за какую работу не брался. В итоге стал
телохранителем, неудачным: карьера не задалась. После происшествия
у ресторана меня уже никто охранять себя не поставит.
—
Бесполезно, — доносится голос. — Нам его не откачать.
—
Последняя попытка, — устало отвечает кто-то. — Разряд!
До
меня доносится равномерный писк медицинского аппарата,
предназначенный следить за сердцебиением, — моим...
По
лицу бьют крупные капли дождя, все тело избито, и двинуть ни рукой,
ни ногой не в состоянии. По щекам скатились капли и попали на губы.
Соленый дождь или слезы? Да ну на фиг! Уже и не помню, когда это я
плакал! Радует одно — зубы целы, а то сейчас вставить новые слишком
дорого, а денег нет.