Немного поразмыслив, она добавила:
– Теперь принимая во внимание всё случившееся очевидно, что в смерти Алиты я виновата в большей степени, нежели чем думала до этого.
Долго ждать от Херминии пояснений этого обескураживающего заявления не пришлось.
– Схожий инцидент случился совсем недавно, всего два дня назад в системе BD—3308. Из случайно просочившегося наружу скудного объёма информации почерпнуть можно немногое. Попытка захватить пассажирский корабль окончилась неудачей. Как только атаку отбили, а нападавших оттеснили обратно в жилые помещения, они, не вступая в переговоры, убили взятых в заложники пассажиров, а затем покончили с собой. До выяснения обстоятельств систему запретили для полётов.
Внезапно мне вспомнилось:
– Я был в этой системе. Нет, точнее, должен был следовать через неё, но маршрут в последний момент изменили, и я чуть было не опоздал на «Лейкленд», – теперь мне стало понятно, почему, когда я обратился за разъяснениями к стюардессе, она принялась лепетать откровенную чушь про изменение звездной активности.
– Дэвид, тебе не кажется, что ты притягиваешь неприятности?
И снова в голосе Херминии сквозила ирония. Мне было чем ей возразить. Разве я потерял свою подопечную? Ту, кого надлежало оберегать и лелеять, на которую строились такие дальние планы и возлагались столь большие надежды. Интересно, отец Алиты знал про то, что Херминия имеет на его дочь какие-то планы? Полагаю нет. Впрочем, сейчас меня волновало другое, и я предпочёл сменить направление нашей беседы.
– Кто они были такие, как ты думаешь?
– А сам ты как считаешь?
– Пираты? – неуверенно предположил я, заранее догадываясь, что даю неверный ответ.
Херминия одарила меня снисходительно насмешливым взглядом.
– Всегда была невысокого мнения о вашей системе образования. Хотя, может ты просто плохо учился, Дэвид? Суть любой пиратской эскапады – извлечение максимальной прибыли при минимальных потерях. Ты усматриваешь здесь аналогию с нашим случаем?
Хотя моё самолюбие было в очередной раз уязвлено, тон с которым беззлобно отчитывала меня Херминия был больше приятельским, чем враждебным. Понемногу я начинал свыкаться с её манерой общения. Следовало признать – в некоторых, происходящих с нами вещах, она разбирается получше меня. Если же быть до конца с собою честным, то, пожалуй, что и во всех.