От страха мужчина упал на колени. Острая поверхность скальной породы впилась в кожу, причиняя боль.
От созерцания необъяснимого явления его отвлек оглушающий звук, доносящийся снизу. Он перевел взгляд с излучающего нестерпимый жар неба на город.
– Боже…
Мужчина едва не задохнулся от увиденного. Дома, постройки рушились на глазах, поднимая вверх столб пыли и дыма. В разных местах одновременно вспыхивали пожары. Купол Скалы содрогнулся. По его голубым стенам пробежали трещины. Каменный минарет, ближайший к горе Скопус завалился в бок, а потом исчез, оставив после себя лишь завесу из пыли. Следом за ним мечеть стала медленно оседать. Даже со своего места на горе мужчина слышал скрежещущий звук ломающегося камня, звон битого стекла и отчаянные крики людей. За несколько секунд весь Иерусалим буквально наполнился стонами, воплем и сильным плачем.
А затем рухнули небеса. Огонь с неба пал на Иерусалим, за считанные секунды полностью превратив его в горящий котел. К верху поднялся черный дым, наполненный смрадом тысячи горящих тел. Не в силах сдерживать рвотные позывы, мужчина упал на четвереньки. Он задыхался. В глазах потемнело от нестерпимого жара, жутких криков боли, доносящихся из горящего города и кошмарного запаха. Мужчина полностью распростерся на землю, прямо в блевотине. Мир вокруг постепенно исчезал, сменяясь другими образами. Огонь сменился темнотой. Руины Иерусалима заменили нечеткие очертания апартаментов.
Понтифик судорожно вздохнул. Он находился в своей резиденции, в Дворец Сикста V.
Но то, что он видел… Бог говорил с ним через видение. Мир сгорит в огне – это будущее. Самое ближайшее будущее…
Папа Римский попытался сесть на кровати, однако тело не слушалось. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни даже пальцем.
Глава Святого престола попытался закричать, позвать на помощь. Вместо звука послышался лишь тихий свист, вырвавшийся из горла. Грудь, как будто сдавила чья-то невидимая тяжелая рука. Понтифик принял еще одну попытку. Безрезультатно. Голос не слушался. Грудная клетка невыносимо заболела. Каждый вздох причинял жуткую боль, от которой по щекам потекли слезы. Такая тяжесть, словно на него водрузили весь собор Святого Петра. Спустя несколько секунд наместник Петра с ужасом осознал, что не может сделать очередной вздох. Теперь у него не было и этой возможности.