Для нас ещё больше стало загадок: где же нам придётся служить? Если проводят собеседование с каждым, значит отбирают в какую-то особую часть. Но какую?
Подошла очередь и моя для собеседования. Я зашёл в комнату. За столом сидел майор в общевойсковой форме. «Присаживайтесь», – спокойно сказал он и указал рукой на стул. «Фамилия, имя, отчество», – спросил майор. Я ответил также спокойно: «Осипов Александр Ильич». Он записал в тетрадь, и началась непринужденная беседа. Спросил кто родители, от куда родом, прошёл ли курсы по подготовке на парашютиста. Незаметно он подвёл наш разговор к тому, что нас подобрали для службы в части, которой в случае боевых действий предстоит действовать в глубоком тылу противника, и, как он доходчиво выразился, у нас будет только «билет» в один конец, но наши действия могут спасти жизни сотням тысячам, а может и миллионам мирных людей. «Так что подумайте хорошенько. Если не согласны, то мы Вас направим служить в другую часть», – сказал он. С минуту мы молчали. «Ну, что скажите», – нарушил тишину майор. «Я согласен», – ответил я. «Ну, вот и хорошо, но у Вас ещё будет время подумать, и если вы передумаете, то доложите», – спокойно сказал он.
Вышёл от майора я уже в приподнятом настроении. Я понял, что нас подбирали для службы в части, назначение которой для нас осталось ещё неизвестно.
Я ещё не знал, что дал согласие на службу в бригаде специального назначения для проведения разведывательно-диверсионных действий в глубоком тылу противника, которая непосредственно подчинялась Главному разведывательному управлению Генерального штаба.
Бригада специального назначения
Итак, мне предстояло служить в спецназе.
Спецназ. О нём ни чего не писали в газетах, ни чего не говорилось по радио и по телевидению. Спецназ был засекречен. Служить в спецназ отбирали очень тщательно, ещё когда были допризывниками. Тщательно проверялась родословная и политическая подкованность допризывника. Попасть служить добровольцем в спецназ было невозможно, так как о таких частях сведений не было. Даже можно было добровольцем попроситься служить в частях комитета государственной безопасности, а в спецназ такой возможности не было. Это говорило о том, что спецназ при Главном разведывательном управлении Генерального штаба имел секретность выше, чем части КГБ. О спецназе ГРУ начали понемногу писать и говорить лишь в девяностых годах, когда не стало Советского Союза и к власти пришли демократы.