Когда с собиранием яблок было покончено, Малкут завязал рукава туники и протянул узелок Берку. Тот недоверчиво повел носом, но не спешил принимать из рук человека без тени бесценный для него дар.
– Воровать плохо, – словно объяснял свой поступок мальчик, – а ты совсем не обязан поступать плохо.
Бес распахнул глаза еще шире. Он, сын Огненной Крысы, создание, пришедшее из-за Порога, дитя Ночи, сущность Тьмы! Он – само воплощение плохих поступков! Он живет плохими поступками, в нем нет ни капельки света! Им взрослые пугают маленьких детей и его боятся сами!!! И какой -то беловолосый сопляк, у которого даже Тени нет, говорит ему, что он не обязан поступать плохо???
– Пожалуйста, бес, не нужно поступать со мной плохо, – словно поправился Малкут.
– Где твоя Тень? – все еще хмурился Берк.
Мальчик едва заметно вздрогнул – никто и никогда не говорил с ним о его изъяне.
– Я дитя Сулатиллари. Он сделал так, что Ни Луна, ни Солнце не видят меня, – слишком твердо для маленького ребенка объяснил он, – у меня нет Тени.
Берк еще колебался, но затем все же потянулся к кульку яблок. Он осторожно взял их в руку, стараясь не коснуться наследника, кивнул, так и не найдя, что сказать и бросился прочь. Малкут и ахнуть не успел, как бесенок в два прыжка оказался у стены и скачком через нее перемахнул. Просто исчез в клубе иссини черного дыма и через мгновение появился уже в другом месте.
Наследник стоял, печально глядя туда, где только что был Берк, как неожиданно из-за гранита показалась черная мордочка. Бесенок улыбнулся, обнажив острые нижние клыки, помахал раскрытой ладонью и, спрыгнув со стены, был таков. Малкут поднял с земли обрывки старой рубашки бесенка, удобно расположился на ступени беседки и почти до рассвета сидел в саду.
С той ночи они не проводили и дня друг без друга. Они дурачились, дрались, играли, купались в искусственном пруду, разведенном старым садовым гномом, читали книги. Правда читал в основном бес, Малкут крайне холодно относился к книгам, но вот слушать, как ему читает друг – любил. Они строили снежные замки, когда на южную Асханну, наконец, опускалась зима. Первые ее два месяца – месяц тревожного и месяц стремительного потока – были бесснежные, зато, когда последний – месяц ледяного потока – вступал в свои права, вот тогда дворец кутался в белую перину почти до окон первых этажей.