Фары, сперва, ослепляют меня, и Кристофер, завидев мою ладонь у лица, приглушает их свет до терпимого, а вместе с ними и глушит мотор, и теперь я вижу его силуэт через лобовое стекло автомобиля, и ощущаю запах парящего бензина. Как же эти машины смердят горючим. Невольно шмыгая носом, я приближаюсь к нему, опускается водительское окошко, открывая взору бледное вытянутое лицо с длинным шрамом на щеке. Кристоф носит аккуратно постриженные усы, с виду сдержанный и молчаливый. Мое внимание привлекает жетон у него на шляпе с номером телефона похоронного бюро, по которому я звонила из единственной на всю округу телефонной будки.
– Госпожа Беладонна, его светлость готов к погребению. – Голос полон равнодушия, конечно же, с такой-то работой любой станет равнодушным… с покойниками не особо поговоришь. Зато он учел мои пожелания. В нашем мире уже никто не обращается к знати с почтением, но Кристофер знает, как угодить клиенту. Пунктуал и педант. Мне нравятся такие люди.
Яркая молния очертившая небо, засвечивает кузов катафалка, и через боковые окошки я вижу гроб… Боже! Он должен был повесить занавески…
Я не хочу смотреть на эту жалкую картину, как собственно и не желаю умирать… Мой муж, с которым я прожила всю жизнь, теперь лежит, в этом ящике… словно кукла.
Молния гаснет. И чернота скрывает от глаз этот ужас.
Не могу произнести ни слова. Жестом руки я приглашаю гробовщика за собой и иду впереди машины, опираясь на трость, чтобы не поскользнуться.
* * *
Кристофер – человек-лопата – ему не помеха ни дождь, ни снег. Пока он роет могилу, я смотрю на белую куклу в гробу.
– Бездушный мертвец, – слышу свой хриплый голос. – Ты и при жизни скупился на слова. Запер меня в комнате как собачонку. Лишил жизни женщины. Ты был самым близким человеком в этой дыре, и что же ты сделал, Себастиан? Разве ты спас меня из лап одиночества в те холодные вечера, когда ветки клена стучались в мое окно? Человек загадка – крыса, живущая на чердаке. Мое наказание… Черт бы тебя побрал, Себастиан, ты мог бы стать смыслом моей жизни, но вместо этого предпочел затворничество.
Одергиваюсь. Уж слишком крепко я вцепилась в стенку гроба, рискуя сломать запястье. Но прежде чем я отпущу ее, я прошепчу своему мужу кое-что в лицо:
– Пускай тебя сожрут черви, Себастиан… будь ты проклят за мою сломанную жизнь, – ладонью я прикрываю рот и отворачиваюсь.