Иногда идеи лучше держать в голове, а язык за зубами. Но этому учатся всю жизнь, а я от радости совершаю самую большую в своей жизни ошибку.
– Морозова, – говорит босс и замолкает.
Я терпеливо жду похвалы, сердце поет от радости за выполненную работу. В мечтах я уже выбралась из мира насекомых и устраиваюсь за столом репортера.
– Да, Ефим Иванович…
– Ты думаешь, что Паскевич ударил не по мячу, а по ноге Колесникова намеренно?
– Да! Он и не бил по мячу. Хотел просто затормозить атаку. Последние же минуты матча шли…
– Хм… так-то оно так… но в большом спорте всякое бывает.
– Остановите кадр, где Боб показывает ногу, и увеличьте его, в центре синяка красная дырочка, словно прокол.
– Да-да, есть. Но это значит, что… Морозова! Да ты настоящая находка для канала! Мы можем вместо одной передачи сделать несколько, провести детективное расследование. Задержись-ка в Барселоне. Узнай подробности!
Мне кажется, что на голову вылили ушат ледяной воды.
– Как? – ору во всю глотку.
Таксист вздрагивает, дергает руль, машина виляет, выезжает на соседнюю полосу и чуть не сталкивается с несущимся навстречу мерседесом.
– Морозова, миссия выполнима.
— Ефим Иванович!
— И там… телефон держи включенным…
— Ефим Иванович! — уже чуть не плачу я.
— Твой обратный билет мы поменяем.
— Нет! Не надо!
— Дерзай, девочка! Вперёд!
Шеф отключается, оставив меня в таком шоке, что даже инстинкт самосохранения не срабатывает. Не замечаю манёвров водителя, валюсь к одному стеклу, потом бьюсь лбом о переднее кресло и наконец падаю на сиденье, телефон вываливается из рук.
Таксист с воплями выравнивает движение и подъезжает к тротуару.
– Fuera! Fuera! (Убирайся! – исп.)
Он перегибается через кресло и толкает меня к двери. Без лишних слов понятно: гонит вон.
– Простите! Я не хотела. Простите! – бормочу извинения и выползаю на тротуар.
Именно выползаю. Руки ноги дрожат от пережитого двойного стресса, в пустой голове звон. Кажется, мечты о жизни насекомых скоро воплотятся в жизнь.
И что теперь делать?
Такси мелькает огнями и скрывается за углом, оставив меня в одиночестве.
Высшая точка невезения и жизненного провала!
Я опять у разбитого корыта, как та жадная старуха. Вернее, жадный босс, которому все мало! Оглядываюсь. Передо мной ночная улица, вокруг ни души, только лампочка в соседнем фонаре мигает, создавая мистическую атмосферу.