— Стукачок там у вас завёлся, понимашь... Точнее, стукачка, —
недовольно сказал Ельцин. — Телегу написала в центральный комитет
на наших хороших товарищей, за которых я поручиться могу хоть как и
хоть чем. На вас написала, Юра.
— А что за телега-то? — живо спросил Корнилов, удивившись, как
мимо него прошло это письмо.
— Донос на наших людей, прям в духе времён культа личности,
понимашь, — решительно ответил Ельцин. — На детей. На фигуристок,
которые представлять нашу область будут на союзном и международном
уровне. Что антисоветчики, и всё в таком вот духе. И что всё
руководство и партийный аппарат Свердловской области прогнило,
отступило от дела Ленина. Ты понимашь, раньше чем это грозило бы?
Таки маразматики весь цвет нации выкосили при Сталине. Страшные
люди. Прямая угроза нашему государству.
— Так а что конкретно-то в письме было? — не унимался
Корнилов.
— У двух наших фигуристок, помнишь же их? Был поставлен номер на
музыку какого-то там негра-латиноамериканца...
— Боба Марли, что ли? С Ямайки? — живо перебил Корнилов, взяв в
правую руку лупу и моментом найдя остров Ямайка на карте Карибского
региона. Интереснейшее место, кстати! Там этот капитан Дрейк и
вершил свои чёрные дела на благо англосаксонской короны!
— Наверное, его, — согласился Ельцин. — Я сам не видел, что там
было, я ж уехал после вручения медалей. Ты сам понимашь, это
какой-то старческий маразм уже. Театральное представление, которое
наши прекрасные комсомолки сделали, с какой-то антисоветчиной
сравнивать. Чёрт возьми! Да это прямое противоречие с марксизмом,
понимашь! Наша цель — всеобщий интернационализм и дружба народов, а
не делёжка народов на наши — не наши. Это прямой путь к
национализму, как я считаю. Дело это политически вредное, не в духе
нынешней политики компартии.
— А как фамилия-то того, кто написал донос? — поинтересовался
Корнилов, взяв блокнот и ручку.
— Тамара Ивановна Быстрицкая, председатель совета ветеранов
144-го секретного завода, — заявил Ельцин. — Наверное, пора бы уже
и успокоиться ей и не лезть в большую политику, понимашь. Есть дела
у ветеранов, пусть бы и занималась ими, льготы выбивала и на
чаепития стариков собирала. Нет же... Лезут в политику на старости
лет, понимашь...
— Хорошо, Борис Николаевич, я всё понял, — согласно кивнул
головой Корнилов. — Буду держать на острие карандаша.