— Интригуешь, — усмехнулся лорд, не иначе как следящий за ее переменой позы — смотреть не стала.
— Не знаю, — буркнула Лина.
— В смысле? — не понял тот.
— Не знаю, за что меня не любят! — Она резко повернулась обратно и уставилась на лорда негодующим взглядом, разозлившись из-за того, что ей не просто пришлось произносить это унизительное признание вслух, но еще и дважды.— Доволен?
Но Айрторн ее гневом не впечатлился. Наоборот — весело подмигнул.
— Надо узнать.
24. Глава 24
Специально оборудованный для собраний конференц-зал с шестью десятками посадочных мест в Гильдии магов Прибрежья давно не использовался из-за того, что годами не заполнялся даже на половину. Поэтому и рядовые утренние планерки, и общие собрания повелось проводить прямо в зале ожидания.
Обычно Ризаль вставал возле столов по центру зала, быстро излагал короткие новости и объявления и отпускал подчиненных с миром, то есть, как он любил говаривать, «в поля» — выполнять заказы заявителей.
Сегодня же собрание выдалось особенным. Во-первых, потому что на него собрались все сотрудники гильдии, включая тех, кто нес вахту прошлой ночью. Во-вторых, потому что глава не остановился в уже привычном для всех месте, а решительно отодвинул от одного из столов стул, проскрежетав им по каменному полу, и уселся, сложив руки перед собой, давая понять, что быстро умчаться по своим делам на сей раз ни у кого не получится.
Так и вышло. Ризаль долго и нудно рассказывал о недостатке кадров, об активности в городе нежити и нечисти, для борьбы с которыми не хватает специалистов, а те, что есть, справляются со своей работой недостаточно хорошо, раз за разом нарушая правила и позоря гордое звание мага. Да-да, так и сказал: гордое звание мага. Народ оценил: начал хихикать и переглядываться, пока начальник не выдержал и не громыхнул кулаком по столу.
Припомнил ссору Дорнана и Тиссена на глазах у клиента. Естественно, упомянул оплошность Лины и Ренье, затем Лины и уже нового напарника. Напомнил о вопиющем нарушении приличий Лукрецией, на которую написал жалобу один из лавочников, обвиняя темную в домогательствах к его малолетнему сыну.
— Ему девятнадцать! — возмущенно вскинулась «тетушка Лу».
Но замолчала под тяжелым взглядом главы, которому самому, видно, накрутили хвоста сверху. Иначе с чего бы вдруг он так заострял внимание на том, что годами творилось повсеместно?