Линия Крови - страница 80

Шрифт
Интервал


Вампир мог бы её взять, прямо здесь и сейчас, как взял с десяток крестьянских девушек, вернувшись в поместье отца на каникулы, после того как стал гулем. Он мог бы утопить девушку в океане плотского наслаждения, лишь сильнее разжигая её фанатизм, и плевать на возраст, мораль смертных слишком ограниченный инструмент для сородичей. Вот только, Николай уже не был пубертатным подростком, что впервые дорвался до женского тела, и давно пресытился простыми удовольствиями плоти.

Вампир всё так же наслаждался физической близостью, но его мёртвое тело не испытывало всей той бури подростковых гормонов и потому, опытный кровопийца стал куда более требовательным. Он возьмёт её, но не сейчас и не в ближайшие ночи. Сперва, он направит её безумие в нужное русло, распалит её желание до невозможных пределов, и воспитает девочку, влив в её душу свою тёмную искажённую мораль.

Николай прекрасно понимал, что, Маша его хочет, и хочет давно не как друга, а как мужчину, но брать её сейчас было бы просто до неприличия рано, а главное скучно. Свою игрушку хотелось бы воспитать в идеальную любовницу, носящую тапочки в зубах, и в сильного соратника.

Николай осмотрел тяжело дышащую покрасневшую от возбуждения Машу. Она так страдает, так жаждет самой настоящей физической близости, что Николай чувствовал себя просто обязанным продержать её в таком состоянии ещё лет десять. Смешной срок для бессмертного, но тяжёлое испытание для маленькой девочки, достойная проверка её любви и верности. И если его игрушка, не пройдет её, она будет ему не нужна.

С мрачной решимостью Николай осмотрел уставшую девушку, пообещал творчески наказать её, если она нарушит установленные им правила.

– Вот так, моя маленькая рабыня, - Николай наблюдал, как зрачки девушки расширяются, вбирая весь редкий свет подвала,

– Чувствуешь? Твоя истинная природа, даёт о себе знать.

Его пальцы коснулись израненной, кровоточащей спины, от чего Мария чуть не задохнулась. Боль раскрылась с новой стороны, слово обнажённое лезвие. Но сквозь неё проступало иное чувство – извращенное наслаждение, смешивалось с тёмным витэ вампира растворенным в её крови. Кровь отвечала на прикосновения, и ссадины, что должны были заживать долгие дни, затягивались на глазах, слово незримый художник, прятал их на роскошном холсте из плоти.