Если он сейчас начнет говорить про моего деда, могу не сдержаться и тогда останусь без телевизора, осквернившего нашу кухню видео с предателем.
- Давай в клуб поедем, что ли? – предлагаю из коридора, стараясь выровнять дыхание. – Мне точно надо отвлечься. Не смогу сидеть здесь одна и плакать. Денег немного есть.
- А давай! – с готовностью поднимается Светка. – Мы этого достойны.
Мы по-быстрому завиваем друг другу волосы – у обеих они длиной ниже середины спины - и наносим легкий макияж. Никаких мини-юбок – это полный отстой. Подруга в облегающих синих джинсах.
Я, за компанию, натягиваю похожие темно-серые. Внизу у нас обеих – утепленные кроссовки, закрывающие щиколотки. Сверху - яркие свободные свитера крупной вязки.
Стоим рядом, делая контрольный осмотр нашей парочки в большом зеркале в прихожей. Она – пониже и потолще, зато и грудь у нее – по крайней мере третьего номера, а то и больше. И волосы - позавидуешь – натуральная блондинка.
Ну, а у меня цвет волос, как темный шоколад, грудь – только двоечка, зато высокая, торчком, лифчик можно не носить.
Ну, и сама я немаленькая - метр семьдесят пять – с таким ростом уже в манекенщицы берут. Глаза зеленые, нос небольшой, губы пухлые - симпатичная, вроде. Только печальная. Вздыхаю, стискивая зубы.
Натягиваем шарфы, короткие пуховики, перчатки – и вперед, навстречу приключениям. Сегодня можно все.
В этом клубе я уже была несколько раз со Светой. Если здесь не сидеть до глубокой ночи и включать мозги, то вполне безопасно. Подруга берет коктейль в баре, я – апельсиновый сок-фреш.
Мы недолго танцуем в толпе, в полумраке со спецэффектами, а потом снова возвращаемся за столик, где можно посидеть и поговорить.
К нам подкатывают парни, одна партия, другая. Светка, хихикая, уходит танцевать с незнакомым брюнетом. Мне же никто не нравится – или потому, что не пьяная, или здесь реально собрались одни уроды. А еще вернее, потому, что горе не отступает.
И тут - надо же, какая встреча – мой первый и единственный на сегодняшний день парень, Олег, завсегдатай тусовки автолюбителей. Я прекрасно помню, где и как у нас с ним было – в этом же клубе, за стойкой гардероба, который летом не используется по назначению.
Ненавижу себя за то, что поддалась на его уговоры. Ничего прекрасного, о чем пишут стихи и поют песни, тогда не было. Потом мы, вроде бы, остались друзьями, – из-за такой мелочи, как дефлорация в семнадцать лет, он не стал считать меня своей девушкой. Я не забеременела, и это самое лучшее, что тогда случилось.