Сознание как в тумане, где намешано все: страх, грусть и дикая злость на всех, включая его. Нет, на него в первую очередь. До появления Марка, в моей жизни было все нормально, да, может я была в рутине, меня мало что в жизни интересовало, но все было относительно спокойно. А сейчас, Анна права только в том, что мне нужна эта работа, чтобы помочь матери.
Я должна бороться за это место!
Говорю и говорю, на автомате, совершенно не соображая, как это все выглядит со стороны, включая расстегнутые верхние пуговицы на блузке, недвусмысленно намекая, что я женщина, вообще-то. Можно подумать он этого не знает. Между прочим, Марк Сокольский — единственный мужчина, который видел меня обнаженной.
Но стоило ему оказаться рядом и заговорить о недопустимом, я будто проснулась. Вышла из оцепенения и удивленно на него посмотрела.
— Что значит, ты хочешь меня? — хриплым голосом переспрашиваю я, не веря своим ушам.
— Именно то, что я только что сказал, София.
Он пьян? А может это я с ума сошла?
— Марк, мы давно расстались, к чему это непристойное предложение? — щеки горят, уже совершенно не смешно.
Может я неправильно все поняла? Ну, не мог же он сказать это на самом деле?
Дерзкая улыбка появляется на лице бывшего и страшно становится настолько сильно, что дышать тяжело. По телу мурашки, сердце замирает. Отчетливо понимаю, что боль от нашего расставания никуда не исчезла, не растворилась, как я думала. Она просто со временем притихла. Стала привычной, контролируемой. А сейчас, меня колбасит так, что едва стою на ногах.
Разве он не видит? Не понимает? Зачем все это нужно?
— В чем именно оно непристойное? Тебе не шестнадцать лет, чтобы так реагировать, — спокойно рассуждает Марк, словно мы сейчас не о нас, а о погоде говорим.
Да как он вообще смеет, а?
— А если я откажусь? Если меня оскорбляет твой подход?
— Или так, или увольняйся, — разводит он руками, и к боли присоединяется еще одна эмоция, давно забытая. Страх. — Нужно просто выбрать.
Легко ему говорить, что это просто. Ничего не просто. Если так посмотреть, то мы чужие друг другу люди, а все что было между нами раньше — прошлое. Оно безвозвратно утеряно. Это как сдать вещь в комиссионку, а потом через четыре года найти ее там же, и снова пытаться напялить на себя. Можно, но абсолютно бесполезно. Как раньше ведь уже не будет.