Поравнявшись с Дряблошейкой, я опустила голову как можно ниже и отвернула лицо. Зря волновалась: клиентка меня не заметила, даже не посмотрела в мою сторону, занятая беседой с мужем. Я прошла два метра, развернулась и направилась за супружеской парой, на всякий случай решив за ними проследить. Сама не знаю, зачем. В общем, я шла за мадам-лицемеркой, соблюдая приличную дистанцию, и в какой-то момент меня озарило. Взволнованная и возбужденная, я аж подскочила на месте и едва не закричала от радости. Придумала! Ура! Я поняла, как спасти ушастую вредину от надругательства.
План казался рискованным. Не было никаких гарантий, что он увенчается успехом, но из всех идей, приходивших в голову, эта выглядела наименее безумной.
«Все получится», — сказала я себе.
«Нет, не получится», — возразил внутренний голос.
«Получится, получится!» — заткнула я этого предателя.
Свернув за угол, я чуть не споткнулась о чумазого мальчишку, сидящего на тротуаре и просящего милостыню. На вид я бы дала ребенку лет восемь, но, скорее всего, он выглядел младше своих лет, потому что был очень худ и явно недоедал. На коленях ребенка лежала шапка, на ее дне валялись две жалкие железные монетки. Даже не мыши, а таракашки. У местных денег были крайне забавные названия.
Мальчонка вызывал щемящую жалость. Огромные глаза сверкали на бледном, истощенном лице. Тоненькие запястья торчали из-под рукавов курточки, слишком легкой для осенней погоды. Из своей одежды ребенок вырос, но купить новую, подходящего размера его родители, вероятно, не имели возможности. Большой вопрос, были ли у бедняги вообще мама и папа.
Продолжая краем глаза следить за супружеской четой, я достала кошелек и опустила в шапку малыша серебряный грифон — эти деньги мадам Пим-глоу выделила мне на нужды своего заведения.
При виде сверкающей монетки у мальчишки глаза полезли на лоб. Он взял ее в руки с благоговением, с трепетом, словно не веря собственному счастью. Еще бы! На эти деньги можно было месяц нормально питаться и даже прикупить себе парочку недорогих вещей.
Вдоволь полюбовавшись на грифона, ребенок поднял взгляд на мое лицо, будто хотел спросить, не ошиблась ли я, действительно ли все это богатство предназначено ему.
Бедняжка ужасно боялся, что монетку у него отнимут. Сжимал ее в кулачке, как величайшее сокровище, и смотрел на меня со страхом и надеждой. Грязный, худой, голодный.