Максимус поморщился и залпом допил
ром. Не думать, только не думать ничего плохого.
…Но, как назло, думалось.
Перед глазами так и стояла щуплая
фигурка, в которой на первый взгляд чрезвычайно сложно разглядеть
девушку. Но стоит взглянуть ей в лицо… О, знать бы, из какой она
семьи! Точеные, острые черты. Огромные ясные глазищи. Черные
прядки, налипшие на белый лоб – тут Максимус поймал себя на
неуместном желании еще раз прикоснуться к ее шелковым волосам и,
ругаясь, пошел за второй порцией рома.
Бесполезно кидаться в ночь, искать
ее.
Толку не будет, только
вымотается.
…Возможно, до утра она доживет.
Но утром нужно идти к герцогу.
А если не пойти к герцогу и лично не
проконтролировать усиление его охраны, он может умереть раньше, чем
найдет ее. Оставшись у разбойников, умрет и она. И Ангелы с ним, с
Источником, дело в человеке, которого он уже один раз не убил.
Чертыхнувшись, Максимус запустил в
стену пустым стаканом. И, глядя на осыпающиеся осколки, внезапно
понял, что не сможет спать. Совсем.
Еще спустя три часа он снова был в
деревне, на пороге дома, где убили матушку Каппу.
Максимус огляделся: лишь
одинокий абраксовый фонарь на столбе освещал деревню. В окнах – ни
искры, абракс надо беречь, да и вообще ночью Ангелы завещали
спать.
Он достал из сумки карманный фонарь,
щелкнул переключателем – в стекле ярко пыхнуло привычным розоватым
светом. Еще раз убедившись, что никто его не видит, Максимус
неслышно отворил дверь и вошел.
Соседушки успели навести кое-какой
порядок. Теперь бедная Каппа покоилась на столе, в изголовье едва
мерцала лампадка с изображением святых Двенадцати Ликов. Женщину
переодели и омыли, восковое лицо было строго и спокойно.
- Прости меня, - пробормотал
Максимус, - я найду их и накажу, обещаю.
Он внимательно осмотрелся, выискивая
тот нож, что торчал в груди убитой. Конечно, его могли подхватить и
в доме – но точно также могли принести с собой, и тогда нож
становился единственной путеводной ниточкой, способной указать
дорогу в логово бандитов.
… Ножа нигде не было.
Максимус смел с печи горшки, и они с
грохотом, выплескивая содержимое, обрушились на пол.
Как плохо-то.
Понадеялся на удачу, примчался черт
знает куда – и все без толку.
Он вышел, уселся на крыльцо, прикрыв
глаза, и стал дожидаться утра. Даже задремал к рассвету, снилось
что-то очень приятное, но что – не запомнил. Едва забрезжил первый
свет, Максимус поднялся и рванул к дому старухи, у которой побывал
накануне.