Каждого.
Каждого, кто дал сыну Келлфера выйти с Аланой на плече, кто не поинтересовался, почему безумный наставник куда-то уходит. Каждого, кто не стал разбираться, что именно несет сын Келлфера. Каждого, кто мог бы встретить беглецов по пути, и кто не остановил их.
Сина, позволившего, чтобы в руки к сыну Келлфера попал один из созданных отцом Даора скрывающих амулетов, Сина, оказавшегося таким недальновидным — и предпочитавшего войну хорошим отношениям с семьей Карион.
Каждого наставника, продолжавшего обучать, каждого послушника, продолжавшего учиться.
Испепелить каждого.
Эта мысль была почти успокаивающей.
-Он, кажется, сходит с ума, - заметил Олеар, будто уловив мысль учителя. - Вы не думаете, что если он повредится рассудком, Син...
Даор повернулся к Олеару. Губы его расплылись в улыбке.
-Син что?
-Будет не доволен? - Олеар сделал шажок назад.
-Ничего не посмеет предъявить мне из-за безымянного служки, после того, как отказался давать подробную карту. Я не доволен его бездействием куда сильнее.
-Ведь война... - почти на грани слышимости прошептал Олеар, избегая встречаться с Даором взглядом.
-Простите, простите! - вдруг проплакал проводник. - Я все расскажу и без карты! Ни у кого нет карт, директор не дает их составлять, тут слишком много важных мест, мы все ходили разными маршрутами... Я знаю почти все... Я покажу на вашей карте, если зажжете свет. Я расскажу...
-Мне нужно, чтобы ты молчал, - процедил Даор. - Заткни ему рот кляпом и отдай его... да кому угодно. Убери это отсюда, - обратился он уже к мигом вскочившему Олеару. - Он мне больше не нужен, я закончил.
-Понял, - коротко ответил Олеар, поднимая крупного мужчину за одежду, как мог бы поднять котенка. - Я быстро. Его подлечу, чтобы не было проблем с Сином.
Олеар выскользнул за дверь, и тихий надрывный стон безымянного поглотила глухая тишина спящего коридора. Дверь со щелчком затворилась за ними, и черный герцог остался один. Он подошел к подоконнику и, вглядываясь в едва начинавшее загораться рассветом небо, положил руки на влажное от росы шершавое дерево со сточенными сучьями и выжженными глубоко в жестких волокнах рунами. На секунду в разуме черного герцога не осталось ничего, лишь этот грубый предмет, простой, примитивный и тем отвратительный.
«Я не вижу смерти, - вспомнил Даор слова Ингарда. Его слова никак не вязались с обреченным тоном, которым были произнесены. - Я не могу говорить со всей уверенностью, но мне спокойно. Келлан не обидит ее».